— Ммм, — повторяет, — а зачем? У тебя есть что-то?
Оборачиваюсь, посмотрев на неё. Та, видимо, уже давно сверлила мне спину, сев поудобнее.
— Что? — Улыбнулась. — Тайна?
Я считаю до пяти, пытаясь принять решение. Чего мне бояться? Мы обещали друг другу не надумывать о нас что-то хорошее, не строить замки из песка. Я могу сказать, что люблю маникюр и не переживать, что кто-то почти незнакомый скажет также, как отец: “Это не профессия”. Какая разница, даже если скажет, верно?
— Ну, не хочешь — не говори…
— У меня маникюрный салон, — врунишка, — салончик… место, где я хочу работать сама.
Да, сама.
Да, это не профессия.
Да, я буду “ковыряться в чужих ногтях”.
Да, это не то, чем должна заниматься дочка провинциального большого богатого дяди.
Да, меня растили не для этого… а для чего, кстати?
К чёрту.
— Ммм, круто!
Стоп, что? Кру-круто!?
Пытаюсь найти ухмылку или издёвку, но её нет.
— Тогда я буду там твоим первым клиентом! — Смотрит на свои ногти. — А тебе обязательно арендовать что-то? Работай на дому или езди на чём… — Поднимает взгляд на меня. — Ой, сорри. Тачки нет, да? И квартиры своей тоже?
Киваю.
— А, — будто всё хорошо, — тогда в “Столицу”, Нин.
Дрогнула воробушком. Это… помощь? Подсказка?
— Там тусит молодежь и гуляют по бутикам состоятельные дамы. Не факт, что ты крутышка и что-то умеешь, но — снова смотрит на свои руки, — там ты хотя бы уйдёшь в ноль.
Выдавливаю:
— Спасибо. — Даже пробую улыбнуться, будто моя улыбка равна оплате информации, которую пришлось бы искать где-то часа два.
Та лишь отмахивается, снова падая на диван.
— Иди к Миру, Нин, не тупи.
Чайник позади отключается.
— Зачем?
— Ты меня спрашиваешь? — Отворачивается к спинке.
— Да. — Бессмысленное желание поддерживать диалог.
— Ммм, — снова тянет, пока я поражаюсь, как же они похожи, — если влюблены, хватит париться.
И говорить это почему-то не так-то просто, как хотелось бы:
— Я не влюблена в него.
— Да? — Просто вопрос, снова без издевки. — Ну, тогда влюбись.
Очень смешно!
— Не хочу.
— Не хочешь влюбиться? — Переспрашивает, вычерчивая круги по спинке дивана.
— Да.
— А что так? — Рисует знак вопроса, быстро стирает, — Доверять ему страшно?
Как мы к этому пришли? Что я опять пропустила?
Ухожу к чайнику, беру кружку, наливаю кипяток и даже заимствую выжатый лимонный сок из холодильника.
— Реально что ли? — Уточняет Алика, не дождавшись ответа.
— Нет.
И мне не хочется больше откровенничать. В конце концов, я не верю в дружбу и взаимоподдержку без чьей-то выгоды. Точнее не так… я не умею дружить, но это и без того очевидно.
Она всё же называет адрес его квартиры и уже через двадцать минут я сажусь в такси, не отвечая на угрюмый взгляд невыспавшегося таксиста. Просто скроллю объявления с арендой, нахожу пару интересных, и нет, пока не в том месте. Стоит ехать туда? Или лучше довериться ей? “Довериться”...
Выдыхаю и возвращаюсь в самый верх, смотря на поднятое о сдачи именно там. Теперь нужно перестать трусить и написать пару слов. Всё просто, это не сложно — самой.
Когда машина останавливается возле сторожки к особняку, я уже улыбаюсь, расплачиваясь и оставляя немного на чай.
Всё получилось, мне даже отвечали в такую рань, будто я какая-то важная шишка.
Теперь встреча в три, и до неё жутко хочется сделать из себя что-то красивенькое.
Прохожу мимо шлагбаума, кивая выглянувшему охраннику. Почти лечу по аллее и слишком широко открываю парадные двери, радуясь сама не зная чему.
Заставляю себя быть тише, вслушиваюсь в тишину, почти осязаемую, — кажется, это утро в этом доме можно даже потрогать. Протяни руку и свет, мерцающий сквозь занавески, обретёт форму. Это просто налёт чего-то схожего на картину импрессионистов, что висит слева от портрета хозяйки.
Но такая дурочка, как я, не может же такое узнать из новостной ленты, да? Там же только торсики и глупые статейки, ага.
Кажется, Анна Андреевна щё спит. Это здорово!
Боюсь представить, что она могла бы считать на моём лице, появись сейчас передо мной.
И внук у неё — нечто просто! Интересно, он так хорошо умеет ей врать или она в курсе его интересов?
Поднимаюсь в выделенную мне комнату, тихонько скриплю дверью, закрывая ту за собой.
Теперь во всех моих пакетах, сумках и сумочках, пытаюсь найти что-то красивенькое, что-то приличное. Что-то скрывающее царапины, на которых не зациклилась Алика, но которые всё поглаживал Дамир, пока я не заснула.