Лезу в смартфон, открываю сохраненные закладки. Нахожу его страницу в социальных сетях и жду, когда та погрузится…
Жив… Выдыхаю, еле сдерживаясь. Был час назад в сети.
Я не вижу его профиль целиком, у меня все эти года не хватало духу добавить его, хотя к самой добавляются тысячами так, что скоро вновь придется чистить страницу, иначе застряну в 10-и тысячном лимите.
Он был… все в порядке.
Проверяю свою почту, вижу там его письма с правками моего диплома… мне кажется, если бы не Света, он не помогал бы мне так. Зачем ему? Я все равно сдам хотя бы на тройку. Красного диплома мне явно не видать, да и к черту его.
Еще двадцать минут залипаю на его странице, улыбаясь как дура от аватарки, которую он никогда не менял.
Убираю смартфон в сумочку, беру документы с окна, когда Эрика рядом начинает отлипать от телефона, тоже заслышав шум впереди… он. И еще пятеро следом.
Тимофей Анатольевич обычно приветлив, но почему-то не в этот раз. Он не замечает старосту, уже спешащую выделиться. Да и других одногруппников не приветствует привычным пожеланиями сдать все.
Он будто не такой… никого не видит. Просто уходит в конференц-зал, пока другие преподаватели объясняют нам все, что будет происходить дальше.
Я не слушаю. Не слышу… суть не откладывается в голове. Во мне застряла мысль, что он все-таки не в порядке. И от этого кусаю губы, испортив идеальный тон розового стика.
— Нин, ты чего? — Раздается рядом голос Эрики. — Заходить пора уже.
Мы проходим, усаживаемся на стулья, смотря в спину уже сидящих куратора и всех… тех… кто они, блин? Комиссия?
Прямо передо мной спина Тимофея Анатольевича, я могу просто протянуть руку… а дальше что? Он обернется и точно не станет меня слушать.
Первой презентует свой диплом староста. Все увлечены и довольны. Куратор хвалит её выступление и уточняет, что девочка идет на красный и подает большие надежды. Под конец все задают вопросы, та улыбается и бойко справляется со всем.
А потом приходится идти мне. Может, не стоило менять фамилию на первом курсе? Мамина "Васнецова"... с папиной я была бы в конце списка.
— Следующая… — говорит Котов, совершенно не поднимая головы от своих бумаг, — Васнецова Нина Илиа аусли…
И его тон сейчас не выражает ничего. Даже презрение куда-то исчезло.
Мои руки начинают дрожать… я добираюсь до трибуны на негнущихся. Кладу подготовленный листочек. Выдыхаю и улыбаюсь, решившись посмотреть вперед. Он так и не поднимает голову. Потирает переносицу, мельком обводит взглядом зал и снова возвращается к документам. Зато другие улыбаются и берут мой диплом по очереди. Читают что-то приклеенное на первой страничке, поднимают голову ко мне, снова утыкаются в диплом, и раз от разу их улыбка становится всё слащавее и слащавее... Что там такое, интересно. Но почему мне страшно?
Я пытаюсь усмирить голос. Мне это почти удается… и хоть и не учила, но за последнюю неделю подготовки с ним успела вызубрить основу. Он и правда выправил мне весь диплом, может, поэтому не смотрит? Просто ему уже не интересно? Я хочу, чтобы он меня заметил... не знаю, зачем. Зачем?
Текст на листочке заканчивается спустя две минуты… я уже улыбаюсь шире, но он все равно не видит меня. Зато куратор переглядывается с остальными и, улыбаясь, говорит:
— Ниночка, какое хорошее выступление…
Ложь.
— Ты хорошо подготовилась, проходи на место.
Будто хотели по голове погладить.
— Подождите, а вопросы? — Решаюсь сама.
— Да какие вопросы, Нина Ильинична… — отвечает кто-то, — Вы чудесно справились.
Еще один блеф.
— Тимофей… Анатольевич… — Спрашиваю, понимая, что сейчас даже одногруппники замолчали, обратив на меня внимание. Только не он.
Его рядом за локоть одергивает какая-то женщина. Тот поднимает взгляд на нее и только после поворачивает голову ко мне.
Такое чувство, будто его здесь и не было.
— Васнецова? — Голос груб. — Что ты хочешь? Выступила? Садись на место и папе спасибо скажи.
— Я…
Вскакивает куратор, прибегает и пытается ускорить процесс моего исчезновения. Она может так не стараться… я уже исчезла. В очередной раз. Меня для него и не существовало.
Отвожу взгляд, забираю свой листок с речью. Медленно спускаюсь с небольшого подиума. Прохожу мимо него, но он этого и не запомнит. Никогда…
Сажусь рядом со старостой, та улыбается, пока на защиту выходит Эрика. Я не слушаю её и других не буду. Просто не хочу этого. Но уйти отсюда раньше, пока не выступили все, вроде нельзя.