Во главе стола с каменным лицом восседает Матильда. Ее русые волосы, как обычно, в полном беспорядке, как будто она в панике, постоянно хватается за голову. У нас с ребятами даже было целое исследование на тему того, приносит ли она такую прическу прямо из дома или возводит ее уже в офисе, расстраиваясь только от одного нашего вида. Ответ был не однозначным. Ее спина прямая и в общем, вид максимально напряженный. Я готовлюсь к худшему, хотя в таком состоянии вижу ее не впервые.
Справа от Матильды двое мужчин. Худой, лысоватый, в прямоугольных очках. Смотрит на меня всего секунду, а затем наклоняется к бумагам перед собой и, очевидно, находя их ужасно увлекательными, больше головы не поднимает. Я отвечаю ему тем же и взгляд на нем не задерживаю.
Второй пожилой седовласый мужчина приветливо улыбается мне со своего места. Ну хоть кто-то мне рад. В нем чувствуется какой-то налет аристократизма. Будто сейчас он сидит не в стеклянной офисной коробке, а в закрытом клубе для джентльменов. Не хватает только сигары в руке. Ну и, может быть, кожаного кресла. Ладно, всего остального, очевидно, тоже, но впечатление складывается приятное.
И еще один, третий. Меня прошибает пот. Хотя замечу, что сложно вспотеть, будучи мокрой и ледяной, еще не обсохнув полностью от проливного дождя. Я незаметно, по крайней мере, хочется на это надеяться, втягиваю носом воздух, которого мне в данный момент категорически не хватает. Если бы было за что схватиться, непременно я бы это сделала. Если бы можно было убежать, уже бы пятки сверкали! Но большие девочки так не делают, и я, повторяя себе это как мантру, стараюсь не забывать дышать. Что бы сказала на это бабуля? Что иногда случаются и солнечные затмения?
Он заметно моложе остальных. Серый костюм прекрасно гармонирует с темными кудрявыми волосами и огромным пятном на рубашке от моего несчастного капучино. Дурацкий капучино. Дурацкий день. Дурацкая жизнь. Какова вероятность встретиться с единственным человеком на свете, которому в пылу истерики ты все же дал отпор, а не подбирал колкие ответы ночью в кровати перед сном? Даже если не обращаться к статистике, мы с вами понимаем, что ничтожная. И вот мы здесь. Какая ирония. Я нервно закусываю губу. Попалась. Конечно, а как иначе? Сейчас меня прилюдно казнят, и это будет вполне заслуженно. И как он вообще меня нашел?
Мужчина, кажется, меня не замечает. Сидит с противоположной стороны стола, немного отвернувшись и вытянув ноги во всю длину. Надо сказать, внушительную. И, в общем, весь его вид говорит о том, что он просто просыпается великолепным и совершенно ничего для этого не делает. Таких называют преступно красивыми и показывают в голливудских фильмах, а не на рабочих совещаниях в лондонских офисах. По крайней мере, не в этом. Называйте это клише, если хотите. В момент опрокидывания на него остатков коричневой жижи я не обращала внимания на эти вот кудри, а теперь замерла на месте, как самая настоящая дурочка.
— Присядьте, Элизабет, — седовласый кивком указывает мне на стул с торца стола.
Я послушно опускаюсь на него и готовлюсь к худшему. Сейчас меня уволят. Или посадят в тюрьму. За такое вообще сажают? Почему они все здесь?
— Если бы вы вовремя приходили на работу, нам не пришлось бы проговаривать эту информацию дважды, — скучающим тоном изрекает жертва моего нападения, по-прежнему сидящий немного отвернувшись от стола. Кажется, он даже не взглянул в мою сторону. — Но что ж.
Я виновато опускаю глаза. Может, еще не поздно извиниться? Я перекидываю мокрые волосы за плечо и морщусь от холода. Дурацкий день.
— Простите, — слабо выдавливаю я из себя запоздалое извинение.
Мужчина наконец поворачивает голову на звук моего голоса, и я вижу на его лице сначала шок, а потом кровожадное «вот ты и попалась». Хочется бежать.
— Усложнять жизнь остальным — жизненное кредо мисс Эттвуд, — Матильда во главе стола смеряет меня убийственным взглядом. Если уж на то пошло, ее жизненное кредо — лицезреть мои страдания. Она ненавидит всех и вся, но меня, кажется, выделяет особенно.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — холодно произносит темноволосый мужчина с пятном на рубашке.
— Элизабет, — я поднимаю глаза на пожилого джентльмена, который по какой-то причине добр ко мне. Может ему просто не сказали какое я чудовище? — Мое имя Тимоти Картер. Сегодня утром мы подписали контракт с бывшим учредителем вашей компании, и с этого момента компания «Мортимер Групп» является моей собственностью.