Вечером мы расстаемся со Шляпой у дверей моего отеля. Я делаю невинные глазки. Медленно вплываю в вестибюль и прошу ключ. Молодой человек с ресепшена внимательно смотрит на меня и не поспешает с выдачей ключа. На его груди бэджик с именем «Хусейн». Он неплохо говорит по-русски.
- Неужели ты собираешься идти в номер?
- Конечно. А что же еще делать? У вас даже бар не работает! (не сезон, видите ли)
- Сейчас откроем бар! Разве это проблема?
- Да нет, спасибо. Что-то уже ничего не хочется.
- А что ты будешь делать в номере? Одна?
- Как что? Спать, разумеется.
- Ты приехала сюда на четыре дня и будешь спать???
В общем-то, Хусейн прав. Мне не хотелось идти спать, но Шляпе нужно было добираться домой…а ведь завтра ночью меня уже не будет в Стамбуле! От этой мысли мне становится нехорошо. Я здесь быстро прижилась.
В течение двух часов мы, завалившись в глубокие кресла, мирно воркуем, пьем джин и смотрим футбол, турки, между прочим, побеждают, и мы активно болеем за них, я – так вполне искренне. Кроме нас в отеле – один бармен. Несколько туристов по номерам, но, кажется, русских мало. Нам никто не мешает.
- Я видел, ты встречаешься с мужчиной, он кто? Твой любимый?
- Нет, просто друг.
- Да? А он говорил, что ты его ашкым.
- Когда успел?
- Да вот, вчера тебя здесь ждал.
- Аа.
- А где же тогда твой любимый?
- Нету.
- У тебя-то? Ты когда ночью приехала, я оторваться от тебя не мог! Ты еще сказала номер другой дать! Помнишь? (давно забыла) У тебя глаза – пистолеты! Вокруг мужики мертвые падать должны.
Я смеюсь. Комплименты дешевые, но про пистолеты – смешно.
- Ты любишь массаж?
- Люблю.
- Хочешь, сделаю тебе отличный массаж? Не бойся, приставать к тебе не буду.
Я опять смеюсь. Массаж люблю, но тебя не хочу. У тебя на лице написано, что ты метешь всех без разбору! Так неинтересно.
- Ты неправа. Но зачем доказывать, если ты мне не веришь? Хорошо. Давай так. Если ты меня не захочешь, так и скажешь. Я сразу уйду. Ты что, меня боишься?
- Да ладно, ты же меня все равно уговоришь! Не сейчас, так через полчаса! давай, делай мне массаж!
Он удивлен. С-сейчас. П-поднимайся в номер, я через пять минут поднимусь.
Он появляется через минуту.
Я стою в тигровом купальнике.
Как будто испуган.
Я ложусь.
Он говорит, можно я сначала покурю?
Ради бога.
И правда, делает массаж, и неплохо.
Мне твои застежки мешают!
Я молча устраняю препятствия.
Мы жадно целуемся.
…Он просит меня отвернуться, пока будет одевать презерватив.
Я поворачиваюсь и ахаю от неожиданности. Вот это размерчик!
Таких не бывает.
XXXL.
Папочка Стамбул
Зачем я опять иду к Софии и Голубой Мечети?
Чтобы потом рассказать кому-то, что я там была? Всем, естественно, наплевать. Я интересуюсь историей? Нисколько, да и вся история уже закончилась. Я просто не знаю, чем себя занять? Теплее, но в том-то и дело, что я н и ч е м не хочу себя занимать. Зачем играть в прятки с собой? Откуда откуда это навязчивое нежелание жить своей жизнью??? Меня зовут. Тамам, тамам, это местное ОК.
Теряюсь в мрачных капающих переходах цистерны Базилика, скрывшейся под землей в самом сердце Стамбула. Напрочь забываю: зачем я сюда приехала (ну, этого я и так не знала), где нахожусь, жива ли еще, кто я и как меня зовут. По выходу на свет смотрю на часы - внизу провела пять часов. Знаю по рассказам из интернета, что обычно на осмотр всего древнего сооружения, в котором, собственно, кроме зеленой перевернутой головы Медузы Горгоны ничего и нет, тратится не больше получаса.
Делаю выводы. О себе но не только.
Записываю: нам не хватает мощи. И величия. Мощи и величия.
Перед глазами стоит очередь необъятных колонн, уходящих в темноту вечности.
Пусть умерло 100 рабов, построивших эту колонну, но есть эта колонна. Сегодня живы 100 рабов, но больше нет такой колонны.
Кажется, теперь уже могу зайти в Святую Софию.
Надо иметь тысячу глаз, чтобы смотреть и наслаждаться красотою искусства. В храме была большая колонна, облицованная кругом на высоту человеческого роста от земли бронзой, из которой у всех на глазах постоянно сочилась влага. Мы нашли книги, где рассказано, что там находятся мощи св. Лусаворича и Григория богослова. Я спросил, почему колонна облицована бронзой. Служители ответили, что сюда приходит множество людей – мусульман и христиан, мужчин и женщин, которые, протянув руки, снимают с нее капли и увлажняют ими свои лица, и от множества рук колонна потерлась и уменьшилась в объеме на два-три пальца и бронзу эту сделали для сохранения колонны, чтобы она не истончилась окончательно. *