— Считай, мы дали им фору, — ухмыльнулась Кира, размяв шею.
— Ты оправдываешь все слухи, которые про тебя ходят, — сказал Суханцев и переменился в лице. — Ничего плохого… в смысле, говорят, что ты очень умная и у тебя обманчивая внешность… э… красивой… м… красивой девушки.
— Считай, выкрутился, — хмыкнула Кира. — Но, по большому счёту, мне всё равно, что про меня думают другие люди и оправдываю ли я чьи-то ожидания или нет. Я умею испытывать четырнадцать типов безразличия.
— А… я что-то помню про это, — задумался Суханцев. — Вроде цветной тип это «мне фиолетово», ещё геометрический — «мне параллельно», а какие ещё есть?
— Музыкальный.
— М? Это по барабану? А ещё? — Суханцев не поленился загибать пальцы.
— Математический, анатомический, физиологический, астрономический, зоофилический, электрификационный, морской, религиозный, аллергический, органолептический и психологически-геолокационный, — скороговоркой ответила Кира.
— Ага. «Мне всё равно» — математический, анатомический это?..
— С матом это, — подсказала Кира, выразительно посмотрев ниже пояса, и Серёжа подавился воздухом.
— Физиологический… м… А! Насрать! — Серёжа радостно оскалился. — Так, что ещё там было? Зоофилический… Это тоже с матами?
— Угу. Про коня, — кивнула Кира.
— С электрикой, это же «до лампочки»? А морской… хм… Что-то ничего в голову не приходит морского безразличного.
— Не волнует.
— А! Точно! Аллергический это точно «начхать», а остальные я забыл.
— Религиозный «к чёрту», органолептический «наплевать», а психологически-геолокационный «моя хата с краю, ничего не знаю». Ещё забыл астрономический, там «до звезды».
Они пришли в зал, где играли где-то десять команд, сели за последний стол и тоже включились в игру. Андрей увидел их и только кивнул: он читал вопросы в микрофон. Лёха забирал ответы и был на подсчёте.
Суханцев хорошо знал географию, историю и исторических личностей, всё, что связано с компьютерами и спортом, а также обладал живым и пытливым умом, так что у них вышел хороший дуэт, с закрытием многих тем, да и половина вопросов была засвеченными или очень простыми. Всё же Андрей с Лёхой не хотели сразу пугать народ.
— Итак, результат после сорока восьми вопросов, — начал зачитывать Андрей. — Команда «Огнёвка» двадцать баллов, команда «Альфа» шестнадцать баллов, «Сигма» двадцать один балл, «Коммандос» двенадцать баллов, «Лапочки» семнадцать баллов, «Пистон» шесть баллов, «Металлика» двадцать два балла, «Ронда» пятнадцать баллов, «Инки» шестнадцать баллов, команда «Винни Пух» двадцать баллов, команда… — Андрей сбился, прыснул, кашлянул и продолжил: — команда «Кирёжа» двадцать семь баллов. Играют вне зачёта.
Народ начал оборачиваться, и Кира, улыбаясь, помахала детишкам.
«Что за „Кирёжа“ такая?» — зашептались в зале.
— Суханцев, а это кто с тобой? — спросила какая-то девочка с тёмным каре.
— Так. Тишина, продолжаем игру, — вмешался Лёха Петров в микрофон. — «Кирёжа» вне зачёта играют, не переживайте.
Закончили они на пятидесяти пяти вопросах, потому что уже надо было освобождать столы для обеда.
— Ну что за дети пошли? — разорялся Лёха, пока они шли до их домика. — Ты села на двадцатом вопросе и встала с результатом в тридцать два балла, а лучшая команда взяла двадцать четыре вопроса!
— Я ж не одна была, с Суханцевым, — напомнила Кира. — Мы вдвоём раскрутили много вопросов, да и куча засветок у вас.
Домик вожатых, где жили Андрей с Лёхой, был размером чуть меньше общажной трёшки, но больше двушки. С обеих сторон от окна стояли две панцирные кровати и тумбочки, почти один в один как в общаге. Ближе к двери стоял стол с электрочайником, парой кружек и остатками разных печенюх.
— Аскетичненько, — оценила Кира крашеные масляной краской до половины зелёно-синие стены.
— Мы уже раскладушку спёрли, — кивнул за двери Лёша. — И матрасы дополнительные свистнули и постельное, чтобы ты смогла устроиться. Я тут на раскладушке лягу, а ты на моей кровати. Вот эта, справа. Можешь располагаться.
— Мне она как раз понравилась, — хихикнула Кира. — А чего с едой?
— Ну, получается, если тебя сильно не показывать, то всё нормально. Нам дополнительную порцию в столовке спокойно дадут, — ответил Лёша. — Все адекватные. Но перед начальницей лагеря лучше не светиться. У нас на смене ещё Лёха Радостев, Женя и Света… ты их не знаешь, они постарше и просто вожатые. Здесь пять отрядов, у каждого свой. В отряде по двенадцать-тринадцать человек. Живут они все в том длинном корпусе и по возрастам поселены, ну и по отрядам как бы… Наши с Андреем отряды — это самые старшие. У Лёхи средний возраст, а Света и Женя с самыми мелкими возятся. Но у нас возраст от двенадцати лет, хотя вроде есть и мельче парочка человек.