Делали ли эти люди что-нибудь, когда Фэр не было здесь, чтобы прислуживать им?
Табита пристроилась за мной в хвост, стягивая мини-юбку с бедер.
— Это правда, что ты теперь помолвлен?
К сожалению.
Я начал подниматься по лестнице на второй этаж.
— Надеюсь, ты не думаешь, что у тебя есть шанс с Фэр. — Она пыхтела, стараясь не отстать от меня, вцепившись в перила, когда я вышел в коридор. — Потому что у тебя его нет. Ни у кого нет. Она… она не способна на эмоции. Она всегда была такой. Несимпатичной. Нелюбящей. Урод…
Я повернулся и подошел к ней так близко, что смог разглядеть розовые пятна на ее лице.
— Не заканчивай это предложение, если тебе дорога твоя бессмысленная жизнь. — Ноготь мизинца Фэрроу Баллантайн стоит больше, чем все твое существо. А теперь сделай себя полезной.
Она моргнула, ошеломленная моей реакцией.
— К-как?
Хороший вопрос.
Ее дыхание веером пробежало по моей щеке.
Мне захотелось содрать с нее плоть.
— Убирайся отсюда. Прогуляйся. — Я отступил назад, оставив между нами столько пространства, сколько позволял узкий коридор. — Мне нужно поговорить с твоей сестрой… — Нет, она не была ее сестрой. — С Фэр.
Помимо очевидного признака ее присутствия — машины — я знал, что Осьми скрывается где-то в этих стенах просто потому, что ей больше некуда идти.
Табита фыркнула, выпятив нижнюю губу.
— На самом деле она тебе не нравится, да?
Нет, она мне не нравится.
Она мне более чем нравится.
Я трагически одержим ею.
— Уходи.
Я отступил от нее, продолжая распахивать двери. Когда я добрался до последней двери в коридоре, она оказалась заперта.
Бинго.
Я постучал в дверь.
— Фэрроу.
Если бы я захотел, то мог бы выбить ее с петель. Обычно я так и делаю. Странно, но с Осьми я хотел, чтобы она впустила меня. Чтобы она пригласила меня в свои владения.
— Придурок, — поприветствовала она из-за дерева.
Голос у нее был нормальный. Спокойный и непринужденный. Смелый.
Я прижался лбом к двери, закрыв глаза. Один только ее голос успокаивал мою чертову душу. И это было проблемой.
Большой.
— Открой дверь.
— Я даже не открываю банку тунца, чтобы ты порезал себе запястье. Попробуй еще раз.
— Позволь мне перефразировать — открой дверь, или я выбью ее.
Вот тебе и желание вернуть ее расположение. Мое тело гудело — одна часть ярости и две части отчаяния. Ей нужно было открыть дверь.
Сейчас.
— Ты можешь это сделать. — Звук открывающегося ящика заполнил пространство. — Я умею обращаться с ножом не хуже, чем с мечом. — Как по команде, что-то стукнуло. Как будто лезвие ударилось о дерево. — Потрахайся и узнаешь, Сан.
Несмотря на себя, я улыбнулся.
Она была армией одной женщины, и я восхищался этим.
Я прислонился плечом к двери.
— Вы выбросили обувь стоимостью пятьдесят тысяч долларов, юная леди.
Она зевнула.
— Ты попросил кого-то поставить их обратно в мою гардеробную.
— Откуда ты знаешь?
Неужели я настолько предсказуем?
На мой вопрос ответила тишина.
Прошло еще несколько секунд, прежде чем она ответила с явной неохотой:
— Ты всегда заботишься обо мне.
— И все же ты сбежала.
— Сука, я вела машину. Да еще и с превышением скорости. Не надо так себя нахваливать.
— Открой.
— Закрой.
Я поборол улыбку.
— Расскажешь какой-нибудь забавный факт об осьминоге? — Я торговался.
Молчание.
Я воспринял это как подсказку.
Наконец-то.
— Осьминог выделяет чернила, когда ему угрожает опасность. Слизь и меланин затуманивают обоняние хищника, и ему становится трудно найти осьминога. — Я повернулся, снова упираясь лбом в дверь. — Но чернила настолько сильны, что если осьминог не выберется из своих собственных чернил, он может умереть.
Что ты делаешь, и когда ты успел стать Animal Блядь Planet?
Оливер и Ромео разбушевались бы, услышь они меня сейчас.
Тем не менее, я провел кончиком носа по растрескавшемуся дереву, шевеля губами.
— Иногда нужно рискнуть. Ты слишком много теряешь, прекращая все это, Осьми.
Это была мольба? Попрошайничество?
Я не знал. И мне было все равно.
На самом деле меня волновало только одно — чтобы эта женщина вернулась в мой дом.
Я подождал минуту, пока она заговорит.
Минута превратилась в две.
Потом в три.
Еще минута, и я поклялся, что выйду отсюда с фиолетово-розовой вмятиной посередине лба.
Наконец Фэрроу избавила меня от страданий.
— Ты мог бы рассказать мне о вечеринке по случаю помолвки.