Я отцепилась от троса и устремилась за ним.
— Эй, у нас еще есть сорок минут.
Он проигнорировал меня и ворвался в свой кабинет.
Я успела проскользнуть внутрь до того, как дверь захлопнулась.
— Что происходит?
Волосы прилипли к моему лбу, слипшись от пота. Я смахнула их, переминаясь с ноги на ногу.
Все утро нам удавалось игнорировать слона в комнате, но у меня было ощущение, что этот слон вот-вот разобьет в пух и прах ту маленькую надежду, которая у меня была.
— Нет смысла, Фэр. — Андраш рухнул в кресло, прикуривая сигарету, несмотря на запрет на курение. — Мы закончили. Твоя карьера переживает экзистенциальный кризис. Какой бы талантливой и целеустремленной ты ни была, у тебя нет будущего в фехтовании. — Он откинулся в кресле. — Притворяться, что это не так, жестоко по отношению к тебе и пустая трата моего драгоценного времени.
Я осталась стоять, хмуро глядя на него.
— Тогда почему ты ждал три четверти нашего сеанса, чтобы сказать мне это?
Мои щеки запылали.
Андраш поднял плечо.
— Я пытался избавить тебя от своих мыслей.
— Ты никогда не делал этого раньше.
Он затянулся сигаретой, выпустив струйку дыма между тонкими губами.
— Я хотел в последний раз взглянуть на твое ремесло, прежде чем сообщить тебе о своем решении.
— Да ну? — Я скрестила руки. — И каков вердикт?
— Ты готова к Олимпиаде. — Он постучал сигаретой по пепельнице, его лицо по-прежнему было глубоко нахмурено. — Помнишь моего друга в МОК?
У него было много друзей в Международном олимпийском комитете. В конце концов, репутация Андраша Хорвата шла впереди него.
Я кивнула, хотя это мог быть кто угодно.
— Конечно.
— Мы обсуждали тебя всю неделю.
Я подалась вперед.
— И?
— Он вернулся в комитет. Они готовы дать тебе второй шанс, если ты заплатишь остаток гонорара вперед.
Мое сердце заколотилось о грудную клетку.
Я могла это сделать.
Теперь, когда Зак оплатил мой юридический счет, я действительно могла это сделать.
Надежда застряла у меня в горле, сгустив голос.
— Думаешь, есть шанс?
— Не могу ничего обещать. — Из его ноздрей вырвались два столбика серого дыма. — Но это возможно.
— Мы должны попытаться. — Я положила пальцы на его стол, наклонившись. Так много для того, чтобы принять мою отставку. — Я сделаю все, что потребуется. Мы будем тренироваться дважды в день. Я заплачу остаток гонорара вперед…
— К этому прилагаются определенные условия.
Я моргнула, ожидая.
Он зажег уголек своей сигареты, чтобы собрать небольшую гору пепла на подносе.
— Ты прекращаешь этот глупый судебный процесс против своей мачехи и оставляешь семью своего отца в покое.
Его слова выбили из меня дух.
Я попятилась назад от их силы.
Семья твоего отца.
Кем я была для него? Рождественским украшением?
Почему бы мне не бороться с несправедливостью? Вера сфабриковала завещание и лишила отца его последних желаний. Уход на пенсию в нашей компании всегда был моей целью.
Фехтование было мечтой, но это не было долгосрочной карьерой. И я не хотела, чтобы меня пристыдили и заставили подчиниться.
В конце концов, роза не выживает без шипов.
— Она составила целое завещание. — Я вскинула руки вверх. — Она украла коллекцию произведений искусства моего отца, продала все его…
Андраш грохнул кулаком по столу, отчего его содержимое затряслось.
— Хватит.
Я закрыла рот, но не сдвинулась ни на дюйм.
Он стоял, задыхаясь, и засовывал окурок в пепельницу.
— Меня не волнует твоя семейная драма. Меня не волнует эта женщина Вера. И твои сестры. Когда ты занята борьбой с ними, твой ум не на месте. Либо ты вся в работе, либо вся в отключке. Я не позволю тебе тратить мое время впустую, пока ты распыляешься.
Я не понимала, почему подготовка к Олимпийским играм и уничтожение Веры — это взаимоисключающие понятия.
— Я не растрачиваю себя впустую. — Я покачала головой, торопливо выговаривая слова. — Фехтование — главный приоритет. Делом Веры занимаются юристы и частный детектив…
— Частный детектив? — Лицо Андраша раскраснелось, как клубничное мороженое. Он ткнул в меня пальцем. — Ты потеряла всякий разум. Считай это моим ультиматумом. Либо ты оставляешь эту ерунду и живешь дальше, либо я перестаю тебя обучать.
— Это несправедливо. — Я сжала руки в кулаки, трясясь так сильно, что практически вибрировала. — Это не имеет никакого отношения к фехтованию.