Я сидел у маминой кровати и смотрел на экран своего телефона.
— Врачи сказали, что это был мини-сердечный приступ.
Пару часов назад я нашел в мамином телефоне местонахождение Эйлин и на всякий случай забронировал места на всех рейсах, которые будут возвращаться в течение следующей недели. На случай, если мама не будет торопиться просыпаться. И на случай, если я не смогу найти частный чартер.
Я ни за что на свете не хотел снова испытать на себе уникальные ощущения от экономии.
— Ну да, но кто останется с ней до выписки? — Селеста Айи остановилась перед окном, все еще охотясь за дизайнерскими кражами. — Я. И у меня будет напряженный рождественский сезон. Меня пригласили на множество мероприятий.
— Нет, не приглашали.
— Хорошо, не приглашали. Но меня приглашали как "плюс один".
Я положил телефон на подставку рядом с больничной кроватью и постучал по нему пальцем. Сказать, что меня не волновали социальные обязательства моей тети, значит, мягко выразиться.
Чем больше я думал об этом, тем сильнее жалел о том, что заговорил с мамой о браке. Конечно, я не хотел, чтобы она была здесь. И конечно, было легко так думать, когда я знал, что ее жизнь не находится под реальной угрозой.
Но я наконец-то положил конец этому циклу.
Мы можем двигаться дальше. Может быть, даже вернуться к прежним отношениям.
До смерти отца.
Селеста Айи перестала вышагивать и повернулась ко мне.
— Закари?
— Да?
— Как ты думаешь, мне стоит сходить и купить себе сумку? Я ведь останусь здесь надолго.
— Это хорошая идея. Я рассчитываю уехать отсюда в ближайшие пять часов.
Мне нужно было это сделать, если я хотел поймать Фэрроу.
— Тебе что-нибудь нужно из отеля? — Селеста убрала телефон в свою сумочку. — Перекусить? Туалетные принадлежности? Манеры?
— Ничего не надо. — Я отмахнулся от нее, уставившись на экран в ожидании ответного звонка из частной чартерной компании. — Кроме манер. Но, честно говоря, я просто не могу заставить себя заботиться об этом.
Селеста Айи скривила уголок рта и остановилась в дверях, прежде чем уйти.
Она посмотрела на меня долгим, тяжелым взглядом.
— Ты изменился.
— Как?
— Ты стал… — Она обдумывала подходящее слово. — Человеком.
— Хорошо.
Она пожала плечами.
— Я не ненавижу это, знаешь ли.
— Мне все равно.
89
ЗАК
ОСТАЛОСЬ 2 ДНЯ
Два часа.
Мой самолет вылетит через два часа. Прямо в Италию, где Эйлин жила в роскошном поместье, принадлежавшем второму бывшему мужу Селесты Айи.
Я намеревался разорвать с ней помолвку, что займет не более семи минут, а затем сесть на самолет и вернуться в Потомак, имея в запасе чуть меньше двадцати четырех часов.
Я уставился на неподвижное видение мамы: глаза закрыты, кожа бледная и без блеска. Она выглядела так, будто постарела на пару столетий.
И все же она казалась умиротворенной.
Наконец-то она расслабилась, не отягощенная тяжестью нашей утраты.
Мамины глаза двигались вправо и влево под веками. Я наклонился вперед, уперся локтями в колени и наблюдал за ней.
Медсестры накачали ее лекарствами, до краев наполненными обезболивающими, чтобы бороться со сломанным ребром, которое ей поставил парамедик на месте. Вероятно, она была выше уровня инфляции.
В темной комнате она открыла глаза. Аппарат, подключенный к ней, продолжал равномерно биться.
Я не знал, как поступил бы в этот момент хороший сын. У меня не было большого опыта в этой области.
Если бы роли поменялись местами и Фэрроу стояла над моей больничной койкой, я бы хотел, чтобы она взяла меня за руку.
Тем не менее, я держал свою.
В конце концов, я только что пригрозил маме, что оборву контакты с ней, если она будет оспаривать мои отношения с Осьми.
— Ты в больнице. — Я откинулся на спинку кресла, понимая, что действительно испытываю значительное облегчение от того, что она очнулась. — Как ты себя чувствуешь?
Мама высунула язык, чтобы облизать губы. Вместо этого раздалось хрюканье — движение было слишком сложным для ее нынешнего состояния.
Она зажмурила глаза.
— Уже лучше.
Я ничего не сказал.
Мама вдохнула, как будто пытаясь убедиться в этом.
— Что со мной случилось?