Вид того, как она отказывается от чека, возбудил во мне любопытство.
— Да. Несколько мелких хитростей, чтобы отвязаться от нее. — Мама уставилась на свои покрытые одеялом ноги. — Она хорошо от них отбилась.
— Она такая сильная.
Возможно, мне следовало разозлиться.
А вот и нет.
Для начала, я ожидал этого. На самом деле, я ожидал худшего.
Во-вторых, Фэрроу Баллантайн умела держать себя в руках. Она процветала благодаря маленьким победам. Было бы бессмысленно сражаться за нее в каждой битве, если бы все, что делало Осьми той женщиной, которую я любил, можно было выразить в ее сердце.
Сильное, яркое, стальное и теплое.
Мама сделала паузу.
— Кстати, она отказалась от денег.
— Я знаю.
— Ее сделка с тобой, вероятно, была более выгодной, чем то, что я предлагала.
— Я также это знаю.
— И ты не считаешь ее золотоискательницей?
— Нет. — В моем голосе не осталось места для сомнений.
Вопрос решен.
Дело закрыто.
Если она будет настаивать, я выполню свою угрозу и уйду. Навсегда.
— Я тоже не думаю, что она золотоискательница. — Мама покрутила в руках безымянный палец, не сводя с меня глаз. — Но я не об этом.
Я сверился с часами, сходя с ума от перспективы опоздать на самолет и разрушить все шансы с моей маленькой вздорной золотоискательницей.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что ты можешь поступить еще хуже. — Она не осмелилась посмотреть на меня. — Я думаю, что Эйлин лжет тебе.
— О чем?
— О ее характере, о ее неприятии прикосновений, о кусочках ее истории. Выбирай сам.
Это не стало для меня шоком. В основном потому, что я уже занес ее в список своего дерьма за то, что она отказалась расстаться со мной, хотя у нас никогда не было настоящих отношений.
Любую дополнительную негативную черту можно было рассматривать только как бонус.
— Это ничего не меняет. Помолвка всегда была фикцией. Я не намерен на ней жениться. Лучше спроси, почему ты позволила своему сыну жениться на лгунье?
— Потому что она строит свою жизнь в соответствии с твоей. Она готова обеспечить твою безопасность.
— Мне не нужно быть в безопасности.
Наконец-то я это понял. С каждым прикосновением. С каждым дождем. С каждой ужасной поездкой в этой смертельной ловушке Prius.
Каждый раз, когда я сдерживал себя, я становился меньше как личность. В прыжках было столько же риска, сколько и в том, чтобы не прыгать вообще.
— Так и есть. — Она подалась вперед, не совсем справившись с криком или движением, но я знал, что она сделала бы это, если бы могла. — Ты — единственное, что осталось в моем мире. Я никого не люблю больше, чем тебя. Неужели ты этого не понимаешь?
— Нет, черт возьми, понимаю.
Она даже не сделала мне замечание за мой язык, слишком занятая тем, что вбивала в меня свою мысль.
— Тебе нужно быть в безопасности. Твой отец хотел бы, чтобы ты был жив и счастлив.
— Я буду счастлив. Пока у меня есть Фэрроу. Что касается жизни… — Я сделал паузу, запустив пальцы в волосы. — Я не могу обещать, что буду идеальным в каждый момент, но я точно понял, что жизнь ценна. — И не благодаря так называемому уроку Оливера. — Я не буду рисковать без необходимости. Но не заблуждайся — я не стану трусить в страхе.
Стук каблука о плитку испугал меня. Я и не подозревал, насколько меня расстроила перспектива отрезать маму от дома.
Ведь до аварии нас связывали невероятные узы.
Каждый раз, когда я видел, что мама ведет себя как чужой человек, скрытые детские воспоминания лезли в голову, раскалывая мой гнев. Кино допоздна. Неожиданные свидания с игровыми автоматами. Вечера с пельменями собственного приготовления. Даже Ромео хотел переехать в наш дом.
Правда, у него были другие причины.
Я с затаенным дыханием ждал маминого ответа.
Позволь мне жить так, как я хочу. Порадуйся за меня.
Она опустила подбородок на шею.
— Что нужно сделать, чтобы ты не вычеркнул меня из жизни?
Как по команде, звуковые сигналы монитора сердечного ритма участились, набирая скорость.
Я ответил сразу.
— Согласиться на расторжение помолвки.
— Готово.
— Прими Фэрроу. — На этот раз я взял ее руку в свою, положив ее на ладонь. — И в конце концов, люби ее как собственную дочь. У нее никогда не было семьи, мама. — Я переплел свои пальцы с ее. — Она никогда не держала материнскую руку. Обещаю, когда ты узнаешь ее, по-настоящему узнаешь, ты полюбишь ее так же сильно, как и я.
Свободной рукой мама провела по шву, где соприкасались наши ладони, почти застыв на месте.