— Ты кажешься очень верной. — Он поднял плечо. — Когда-то я знал такого человека.
Я не хотела позволять ему подливать мне масла в огонь. Тем более что это был первый раз, когда мы разговаривали друг с другом после того, как он увидел, как я мастурбирую.
Я покачала головой.
— Я так зла на тебя.
— Не стоит.
— Почему?
Его ноздри вспыхнули.
— Потому что.
— Это не ответ, Зак.
— Потому что… — Он ударил по боку скамейки, дыша огнем. — Единственная причина, по которой я не пришел, — это то, что ты искушение.
Полотенце, лежавшее на плечах, заставляло его грудные мышцы двигаться вверх и вниз. Он был великолепно красив. Его можно было облизывать с ног до головы.
И мы были совсем одни.
Его признание принесло мне удовлетворение.
— Ты находишь меня привлекательной? — спросила я, хотя чувствовала себя примерно такой же желанной, как испачканная салфетка, потея от веса своего тела через одежду.
Он стряхнул ворсинки с полотенца, закрепленного на талии.
— Ты знаешь, что да.
— У тебя забавный способ показать это.
Его губы сжались.
— Это… трудно.
— Хм. — Я постучала пальцем по своей губе. — Так обычно и должно быть, милый. Если только тебе не нужна виагра.
— Я об этом не говорю. — Его взгляд скользнул к полотенцу. Он твердел под ним, гребень его толстого, длинного члена упирался в безупречно белую ткань. — Я говорю обо всем этом. Прикасаться. Отпускать. Меняться. Одно дело — пытаться и добиваться успеха. Но если я потерплю неудачу… — Он выругался, потирая челюсть.
— Если я потерплю неудачу, это будет гвоздь в крышку гроба. Последнее подтверждение того, что я должен полностью смириться с тем, что у меня никогда не будет и следа чего-то человеческого, чем я мог бы наслаждаться.
— Зак… — Мой голос надломился.
— Я живу жизнью бессмертного. Для меня ничего не значит, Фэрроу. Ни жизнь. Ни смерть. Ни еда. Ни вода. Ни смех. Я не испытываю никаких эмоций по той простой причине, что у меня их нет. Ты — единственный человек, которого я когда-либо встречал, к которому мне хотелось бы прикоснуться. Так что, если это не сработает…
— Сработает, — оборвала я его, сердце колотилось так быстро, что грудь могла разорваться в любую секунду.
Я хотела помочь ему. Не только потому, что покалывание между ног становилось невыносимым каждый раз, когда мы оказывались в одной комнате, но и потому, что я хотела, чтобы мужчина, который защищал меня, жил.
Чтобы он чувствовал себя нормально. Чувствовал удовольствие. Оргазмы.
Я передернула плечами, глядя ему прямо в глаза.
— Я позабочусь о том, чтобы это сработало.
Он поджал губы, в его зрачках затаилась явная настороженность… но и что-то еще.
Любопытство?
Внезапно стены крошечной, палящей комнаты словно надвинулись на нас.
Я решила действовать.
Одним плавным движением я схватил подол рубашки и сорвал ее, бросив на деревянные доски.
Зак никак не отреагировал, лишь горловое клокотание подсказало мне, что он внимательно следит за происходящим. Сердце заколотилось в груди.
Капелька пота скатилась между грудей и под лифчик, спустилась к пупку и исчезла в нем.
Он наблюдал за ее спуском голодными глазами. Я сделала шаг к нему, освобождая волосы от зажима.
Зак наклонил голову и завороженно наблюдал за происходящим.
— Расскажи мне что-нибудь интересное о себе. — Я расстегнула первую пуговицу джинсов, раздеваясь перед ним. — Отвлекись, пока твое тело реагирует на это.
— Я… — начал он, потом остановился.
Я расстегнула еще одну пуговицу на джинсах.
Потом еще одну.
— Ты что?
Был ли этот голос моим?
Я его не узнала.
Я одним движением стянула джинсы и отбросила их в сторону. Они запутались в моей рубашке. Я была уверена, что мои белые хлопчатобумажные трусики просвечивают из-за того, что они мокрые.
Зак носил уязвимые места, как сшитый на заказ костюм, каким-то образом дополняющий его высокие скулы и острую челюсть.
— Я девственник, — признался он, его глаза искали мои.
На предмет насмешки.
На смущение.
Жалости.
Но ничего из этого он не нашел.
Потому что на самом деле… все, что я чувствовала, — это боль за него. Боль и чувство собственничества, которое меня мучило.
Я не имела права чувствовать это. Я говорила себе, что не буду привязываться. Но ничего не могла с собой поделать. В тот момент он выглядел мальчишкой, а не одним из самых богатых и привлекательных мужчин на планете.