Олли:
Но убедись, что ты делаешь это через iPhone, чтобы избежать вирусов.
Ромео Коста:
В миллионный раз повторяю: айфоны не застрахованы от вирусов.
Олли:
О, черт.
Олли:
Это объясняет то, что Анита Ханджаб получила 2 миллиона долларов.
Зак Сан:
Ни в одной из них нет любви.
Олли:
Продолжай говорить себе это, нарушая все правила, которые когда-либо были у тебя для Золушки.
32
ЗАК
Первый признак того, что мне нужно спустить на тормозах крушение поезда, которым была моя ситуация с Фэрроу Баллантайн, подала Натали.
Она загнала меня в угол в зимнем саду, где я сидел с шестью открытыми ноутбуками, пытаясь и безуспешно отслеживая многочисленные рынки на крошечных 12-дюймовых экранах.
— Что-то случилось с твоим офисом?
Да. Фэрроу в нем.
Я не избегал ее.
Напротив, она провела последние три дня после инцидента в сауне, уворачиваясь от меня каждый раз, когда я сворачивал за угол.
Изредка она заглядывала ко мне в кабинет и пересматривала нашу игру Го, перекладывая камень то тут, то там, но только когда меня не было внутри. Что, как ни прискорбно, вынуждало меня разбивать лагерь в противоположном крыле поместья.
Я не поднимал глаз от экранов.
— Ты здесь по какой-то причине?
— Просто беспокоюсь.
И ты, и я.
С каких это пор я стал перестраивать свою жизнь под нужды другого человека, не состоящего со мной в кровном родстве?
А еще лучше — с каких пор Фэрроу Баллантайн стала человеком, чьи мысли, поступки и эмоции я вообще принимаю во внимание?
Я вскочил с кресла, напугав Натали, когда оно загрохотало. У нее чуть челюсть не вывихнулась, когда я начал вышагивать вдоль окон от пола до потолка.
Туда-сюда.
Туда-сюда.
Я собирался извергнуться.
Три дня.
Три гребаных дня.
Три дня с тех пор, как Фэрроу столкнулась со мной в сауне, заставив меня усомниться в собственном здравомыслии.
Три дня с тех пор, как я чувствовал, как ее возбуждение капает на мои пальцы, и разминал ее задницу — ее плоть, не сворачиваясь и не срываясь.
Три дня прошло с тех пор, как тугие стенки ее влажной киски зажали кончик моего члена внутри себя, сжимая его изо всех сил.
Каково будет трахать ее голышом?
Этот вопрос занимал все мои дни и пожирал ночи.
Я был одержимым мужчиной и не мог сосредоточиться ни на чем, кроме как на ее ощущениях.
Внезапно я не смог вспомнить, почему и когда человеческая кожа вызывала у меня отвращение. Я хотел ее на своей двадцать четыре на семь.
Это привело меня к следующей проблеме.
Фэрроу не проявляла никаких признаков того, что ее холодное плечо, которым она одаривала меня с того дня, стало теплее. Я жаждал любого признака жизни от нее. Любое доказательство того, что она хотела моих прикосновений так же сильно, как и я ее.
Поэтому я стал совершать длительные прогулки по саду орхидей, медитировать четыре раза в день вместо трех и бродить по коридорам своего особняка, словно привидение, в поисках ее следов.
Она была повсюду и в то же время нигде.
В случайной закуске на моем обеденном подносе, которая не менялась уже семнадцать лет.
В дополнительной простыне на моей кровати под пледом, когда температура упала со сменой сезона.
И в записях камер наблюдения в моем офисе, которые я проверял, чтобы убедиться, что она действительно пришла, чтобы сделать свой ход Го.
Удивительно, но она выполнила свою работу к моему удовлетворению.
Я перебрал всех горничных и вложил смехотворные средства в роботизированное оборудование для уборки, надеясь, что мне больше никогда не придется иметь дело с человеческой некомпетентностью.
Но под присмотром Фэрроу поместье никогда не выглядело лучше.
Проблема? Она переставляла вещи — и снова заставляла меня меняться.
Она ставила цветы в вазы. Переставила мебель с одного места на другое. Откинула все шторы, чтобы в дом проникал естественный свет.
Мне должно было казаться глупым, что она гордится тем, что превратила мой дом в дом. Что она ухмылялась про себя, когда переставляла вазу с фруктами на одном из моих кухонных островов или наклоняла картину под идеальным углом.
Казалось, она полностью довольна тем, что избегает меня, в то время как я был на грани того, чтобы вцепиться когтями в свою кожу. Почему мы не разговаривали? Не дразнили друг друга? Не прикасались друг к другу?
Я был похож на ребенка, который только что понял, как ходить.
Мне хотелось делать это постоянно. Трогать ее волосы. Ее щеки. Ее сиськи. Ее киску.