Я свернула деньги вместе и засунула их в пояс.
— Натуралка. — Я улыбнулась. — И счастливо помолвлена.
— И она не могла научить тебя пользоваться палочками для еды?
— О, она пыталась. Но как только я поняла, что не могу достаточно быстро засасывать ими еду в рот, я потеряла всякий интерес.
— Еда не предназначена для того, чтобы ее вакуумировать. Она предназначена для длительного употребления.
— Сказал человек, который не работает на двух работах.
Он покачал головой.
— Констанс отреклась бы от тебя.
— Хорошо, что я не ее ребенок. Лучше никакой мамы, чем та, которая сгибает тебя до той формы, в которой она может тебя любить. — Я встала, жестом указав на отброшенную тарелку, гадая, так ли глубоко ранили его мои слова, как я хотела. Много слоев мертвой кожи покрывали его сердце. — Извини, это несъедобно.
Я никак не могла насытиться шестью крошечными кусочками рыбы. Я жаждала чего-то декадентского и вредного для меня. Чего-то, что мне не следовало есть.
Как Закари Сан.
Нет, Фэр, — подсказывала логическая сторона моего мозга. Например, чжанмён или пупусас.
Чем быстрее я это пойму, тем лучше будет.
— Это очень питательно. — Он продолжал жевать с закрытым ртом. Тридцать два раза за каждый укус. Непрерывно. — Идеальное топливо для твоего тела.
— Может быть, если бы я была машиной. — В чем я серьезно подозревала его. — Я знаю свое тело. И оно хочет чего-то, что закупорит его артерии до такой степени, что мне понадобится ацетон, чтобы очистить их.
Андраш меня убьет.
Андраша здесь тоже нет.
Он открыл рот — несомненно, собираясь отругать меня, — но тут же захлопнул его, а потом снова открыл.
— Например?
Хороший вопрос.
Что угодно, лишь бы не то, что я обычно воровала из холодильника — отвратительную диетическую еду Веры, Регины и Табби без глютена, натрия, углеводов и вкуса.
Поскольку я сомневалась, что смогу справиться с последствиями, если попрошу его на блюдечке, пупусам нужно было целых пятнадцать минут, чтобы разогреться в аэрофритюрнице, а мой любимый чжанмён находился в Роквилле, я остановилась на самом жирном, что только могла придумать.
— Пицца. — Я почувствовала, как у меня заблестели глаза, когда я улыбнулась воспоминаниям о том, как мы с папой поглощали кусочки перед походом на бродвейское шоу. — Я хочу пиццу в нью-йоркском стиле. Огромную, с тонкой корочкой, с таким количеством сыра, чтобы из него можно было вылепить пятилетнего ребенка в натуральную величину. — При этой мысли у меня потекло изо рта. — Вообще-то, пусть это будет одиннадцатилетний.
Он выглядел в ужасе.
Как будто я сказала ему, что хочу съесть настоящего ребенка.
И я подумала — почему бы не расширить границы? Зак был так глубоко оскорблен удовольствиями жизни, что мне захотелось заставить его попробовать их.
Посмотреть, из-за чего вся эта суета.
Я сложила руки, откинувшись на спинку стула.
— Когда ты в последний раз ел пиццу?
Его брови сошлись вместе, пока он рылся в аккуратно организованных файлах своей памяти.
— В третьем… нет, в четвертом классе, наверное. На дне рождения Тревора Макки. Прилетела с Сицилии, но была весьма некачественной.
Я попробовала пролистать его пустой настольный календарь палочкой для еды и покачала головой.
— О, Зак.
— Я знаю. Почему бы не прилететь поварам и ингредиентам из Италии?
— Мы закажем пиццу прямо сейчас. И лучше, чтобы она была настолько жирной, что нам понадобится четыре полотенца под коробкой, чтобы впитать пятна. И… — Я вскинула руки вверх, засветившись, как рождественская елка в Рокфеллер-центре, — …и пиво. Дерьмовое, водянистое пиво из колледжа.
— Бельгийское пиво, — возразил он.
Я покачала головой.
— Извини, но сегодня ты будешь пить со мной.
— Прекрасно. — Он сжал рот в тонкую линию. — Что следующее в моей карте бинго? Поездка в Aldi и передозировка фентанила?
— Aldi — это дерьмо.
— Полагаю, "это" не произносится?
Несмотря на мой ужас перед его строгим образом жизни, я обнаружила, что смеюсь.
— О, и ты, кстати, платишь.
Он выглядел готовым к рвоте, его высокие скулы были бледными и острыми. Мое сердце подскочило к горлу.
Я была уверена, что он откажется.
После нескольких минут молчания он отодвинул сашими.
— Ладно. Мы будем есть пиццу.
— Я рада, что ты прозрел.
Он поднял палец.
— При одном условии.
Мое сердце заколотилось.
— При каком…?
Пожалуйста, скажи что-нибудь грязное, что я все равно хочу сделать.
— Никаких отвратительных начинок