— Значок? Фестиваль? — немного растерялась деваха, ведь жили мы с ней немирно. — Хочу! Поехали! Надо только написать объяву первокурам насчёт комсомольского собрания, пока они в деревню не уехали. Ты же знаешь, что они раньше других уезжают. Так вот, в городской Комитет комсомола желательно ехать уже с делами вновь прибывших комсомольцев. Я изучала список поступивших и написала несколько объявлений.
— Сам за этим пришёл сюда, а ты видишь, уже всё сделала! Тогда давай после обеда собрание проведем, а объявления я сейчас расклею везде! — похвалил её я и взял часть работы на себя.
— В комитет позвони с приемной, там за учетные дела Сверлова Ольга отвечает, предупреди, мало ли, может уехать куда, и насчет визита к самому договорись, — учит меня Ирка.
— К какому «самому»? — спрашиваю я.
— К первому секретарю, конечно! К кому ещё? — удивляется Ира.
— Мало ли, я на фестивале вообще самого первого видел — Горбачёва, — прихвастанул я и, видя мелькнувшую тень зависти на лице, спросил: — Ты сама зачем раньше приехала?
— Я и не уезжала, я сиротская, — буднично пояснила Ира и достала какие-то бумаги из стопки. — Вот личные дела новеньких. Четверо — воины-интернационалисты, из Афганистана вернулись.
Рассматриваю копии личных дел, которые Ира добыла в приемной комиссии. Да, всё точно, четыре воевавших мужика будут учиться с девятиклассниками и девятиклассницами. Тот ещё гемор будет…
— Как ведут себя? — спросил я.
— Бухают как не в себя, ведут, конечно, себя не по-комсомольски, намаемся мы с ними, — подтвердила полячка мои опасения.
— И Ким, сука, не сказал! — в сердцах высказался я про директора школы. — Зачем их приняли вообще?
— А как отказать, направление от Минобороны, у всех боевые награды, — развела руками Ира. — Да ничего страшного, будем присматривать.
— А кто с ними в деревню едет? — внезапно спросил я.
— Не знаю, Анна Дмитриевна, наверное, — удивилась Ира.
— А если Ольга Олеговна? — с трудом вспомнил я имя молоденькой воспитательницы, у которой с комсоргом Пашкой были отношения.
— Не справится она! — согласилась с невысказанным мною опасением Ира. — Они старше её, да и не сумеет она к порядку призвать.
— Когда им в деревню?
— Двенадцатого августа уедут, в понедельник, а мы через неделю, девятнадцатого, — показала свою информированность девушка.
Выхожу из класса, закрывая его, и иду в приёмную. Телефон горкома я не знаю, а зачем? Есть «ноль девять» же, справочная.
Выяснилось, что первого секретаря от горкома ВЛКСМ нет на месте, уехал в Москву, зато я выяснил кое-что — меня приглашал к себе Капелько Владимир Прохорович — первый секретарь горкома КПСС Красноярска. Делать нечего, созваниваюсь с приёмной Капелько, договариваюсь о встрече на завтра, утром. Неудобняк. Я же хотел бой Бейбута посмотреть. Однако, надо ехать в горком.
Развешиваю объявления о собрании, а в два часа записываю всех, кто пришёл. Из сорока человек в актовом зале появилось всего тридцать пять! Нет четверых афганцев и девушки, некой Боленовой. Из хорошей семьи шахтеров, одна дочь в семье — смотрю её анкетные данные. В президиуме пока трое — я, Бейбут и Ира.
— Давай я сбегаю за парнями, — предлагает мой друг.
— Не дело такому хлопцу за парнями бегать, — шучу я. — Ира, сходи, а я пока ребятам про форум расскажу! И к этой, к Елене зайди, которой нет тоже.
Ира уходит, а я начинаю рассказывать о нашей жизни в школе, о делах, которые их ждут, о прошедшем форуме. Слушают внимательно.
— Не идут они. Пили вчера всю ночь до утра, и Лена там с ними. Бардак, — сказала злая полячка, прикрывая покрасневшую щёку ладошкой, очевидно, получила пощёчину.
— Я же сказал, надо мне идти было, — опять порывается Бейбут, но я его торможу. — Вы пока начинайте собрание, а я сам схожу.
Народ на меня смотрит с интересом. Все этих парней уже знают, дней десять как первокурсники живут вместе тут, и сейчас мысленно они делают ставки. Ох, чую я не в фаворитах у них.
Компания афганцев заняла четырехместку в конце коридора, такая есть на каждом этаже, кроме первого. Козырная комната, с кладовкой, в которой расположен умывальник. Где эта Лена живет, не стал уточнять, раз она сейчас у них.
Открываю дверь, там уже все проснулись и изволят опохмеляться пивом. Смех и шутки их слышны были и за дверью. Отдельно осматриваю Лену и понимаю, она не любовница, она — собутыльница. Вид у неё всклоченный, и фигурой и лицом она не блещет.
— Стучаться не учили? — встаёт в полный рост детина в тельнике.