Проживая в Москве у Кудринской площади, я стал посещать библиотеку Астрономической обсерватории Московского университета, подготовляя материалы для моих работ по строению звездных систем. Первая из них была напечатана в Париже еще в 1916 году[190]; последующие появились в советских научных журналах.
С началом гражданской войны ВСЕРОКОМ должна была переменить всю систему эвакуации: до этого момента поток направлялся с юго-запада на восток, а теперь пришлось везти все к центру. В теории предполагалось внести в эвакуацию некоторое плановое начало, направляя промышленные предприятия туда, где они легче могут привиться. Специально для этой цели во ВСЕРОКОМ существовали отдел эвакуации промышленности и информационно-статистический подотдел. Однако по ходу военных действий все планы постоянно нарушались. В качестве инспекторов мы имели чрезвычайно энергичных людей, как, например, широко известного тов. Ройзенмана. В общем, наскоро созданный аппарат делал все, что мог, в чрезвычайно трудных условиях.
К нашему общему огорчению, наш чрезвычайный уполномоченный все более и более отходил от этой работы, оставляя ее на ответственности тройки — молодой Громан, я и представитель НКПути П. Ф. Бондарев, наилучший движенец в стране. Дело в том, что Владимиров состоял еще и членом коллегии НКПрода, а к осени 1918 года был назначен членом Реввоенсовета Южного фронта и проводил почти все время на фронте.
1919 г. В начале 1919 года ВСЕРОКОМ переформировали: она превратилась в Транспортно-материальное управление ВСНХ (Трамот) под начальством молодого Громана; я был оставлен в качестве управляющего делами. В это же время меня назначили членом коллегии Научно-технического отдела ВСНХ; эта работа привлекала меня гораздо больше, но из Трамота меня не отпускали.
Вместе с тем я предпринял ряд шагов, чтобы окончательно вернуться на научную работу: моя кандидатура была поставлена на должность преподавателя (доцента) математического анализа на физико-математическом факультете Московского университета; она прошла через совет факультета, и в мае 1919 года я был утвержден Наркомпросом и немедленно приступил к чтению лекций[191]. Однако из Трамота меня все еще не отпускали.
Этим же летом я получил ряд новых назначений: сделался членом Государственного ученого совета (ГУС)[192], членом коллегии научно-популярного отдела Госиздата и, с осени 1919 года, профессором математики в Коммунистическом университете имени Свердлова. Из Трамота меня, наконец, отпустили.
В августе 1919 года я женился на Юлии Ивановне, которая в течение 30 лет была затем моим верным другом и товарищем в очень трудных условиях и которую я имел несчастье потерять в начале 1950 года.
С ноября 1919 года я принял участие в организации двух советских учреждений — формировавшегося в Москве Туркестанского университета, где я был избран профессором чистой математики, и Астрофизического института.
Работа по Туркестанскому университету была значительной: на месте — в Ташкенте, где он должен был развернуться, не было ничего: ни зданий, ни оборудования. Нужно было добывать в Москве все, что могло понадобиться, в частности, для математиков — библиотеку, вычислительные приспособления, геометрические модели. Кроме того, нужно было выработать учебные планы, которые были бы приспособлены к местным нуждам и не являлись простой копией петроградских и московских. На следующий год только университет тронулся с места. Можно смело сказать, что ни одна капля труда, потраченная на его организацию, не пропала даром.
Астрофизический институт сначала проектировался в виде большой астрофизической обсерватории с сетью подсобных учреждений и совершенно новым оборудованием. Мысль была утопичная, принимая во внимание тяжелое положение в стране, но можно ли нам ставить в вину наши преувеличенные надежды, тем более, что достигнутые результаты оказались весьма значительными. Организационный комитет состоял из проф. В. В. Стратонова (председатель) и четырех членов: проф. Блажко, меня, проф. Михельсона (крупного физика), проф. А. К. Тимирязева.
190
См.:
191
В своем «Жизнеописании» (1920) Костицын сообщал: «В мае 1918 года назначен управляющим делами Всероссийской эвакуационной комиссии, а с января 1919 года — управляющим делами Транспортно-материального отдела ВСНХ, откуда ушел в октябре 1919 года. За это время не прерывал научной работы и делал ряд попыток перейти на работу по прямой специальности, отклонил ряд предложений в провинциальные университеты, пока в июне 1919 года не был избран в профессора Московского университета по кафедре чистой математики» (РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 23. Д. 24. Л. 159). В 1919 г. Костицын был избран профессором Туркестанского государственного университета, в 1920 г. — Коммунистического университета им. Я. М. Свердлова, а в 1-м МГУ числился преподавателем (доцентом) по кафедре чистой математики до осени 1926 г., когда, возглавив кафедру геофизики, был утвержден ее профессором (ЦГА Москвы. Ф. Р — 1609. Оп. 1. Д. 1007. Л. 120).
192
Введенный 6 июня 1919 г. в состав Государственного ученого совета «в качестве заместителя одного из членов» (ГАРФ. Ф. А — 2306. Оп. 1. Д. 181. Л. 55), Костицын ежегодно до 1927 г. переизбирался членом его научно-технической секции, являясь также с 1922 г. членом ее редакционной подсекции по изданию учебников (см.: