Когда началась война 1914–1918 годов, Покровский понял «пораженчество» Ленина не как борьбу со всеми империализмами — союзническими и немецким, а как борьбу с союзническим империализмом, и отстаивал правильность поведения немцев даже там, где отстаивать было невозможно. В личной жизни он был чрезвычайно несчастлив и старался разрешить все трудные и запутанные вопросы, как и полагается социалисту, то есть с человечностью и достоинством. Может быть, именно в этом он был наиболее самим собой. Оказавшись замнаркома при Луначарском и понимая, что мало бы что переменилось, если бы было наоборот, он чувствовал большую обиду и очень часто ворчал на все, что делалось, иногда совершенно по-обывательски. При рассмотрении различных личных ходатайств, которые сыпались без числа, он проявлял неизменно большую доброту, настоящую, не походившую на болтливую лжедоброту Луначарского[303].
Из других членов Г[осударственного] У[ченого] С[овета] нужно вспомнить Вячеслава Петровича Волгина, Вартана Тиграновича Тер-Оганесова и Николая Михайловича Лукина.
В ту эпоху Волгин еще не был коммунистом, и к коммунизму он пришел довольно длинным путем: в свое время принадлежал к сотрудникам «профессорской» газеты «Русские ведомости» и сохранил, как ядовито выражался Покровский, ее наилучшие традиции. Он был даже не меньшевиком, а весьма умеренным социалистом; через меньшевизм проходил уже тогда, когда дни «Русских ведомостей» были сочтены. К концу 1917 года Волгин был меньшевиком промежуточного типа: на пути к коммунистам, но — соглашатель; коммунистом сделался в 1921 году. Вот, как будто, все неблагоприятные для него обстоятельства, и, однако, хорошо зная его, я могу сказать, что во все моменты своей эволюции он был искренен, бескорыстен и даже смел в защите своих убеждений. Недобросовестные полемисты напоминали ему о «Русских ведомостях» в течение последующих десяти лет постоянно, и это было совершенно несправедливо.
Николай Михайлович Лукин — историк, профессор Московского университета, для меня был старый товарищ. В течение первой половины 1906 года мы с ним являлись членами районного Замоскворецкого комитета: он — как ответственный пропагандист, я — как ответственный боевой организатор. Это был очень серьезный, очень честный и очень искренний человек, не выносивший лжи, несправедливости, дешевой демагогии.
Тер-Оганесов был весьма неудачным образчиком нового поколения: окончил Петроградский университет по астрономической специальности, и профессор А. А. Иванов оставил его при университете. Это произошло как раз накануне 1917 года, и больше астрономией он не занимался. Я тщетно старался открыть в Тер-Оганесове какой-нибудь научный интерес, какие-нибудь знания: полная пустота. Много раз я задавал вопрос Александру Александровичу Иванову, как это произошло. Он махал рукой и отвечал: «Мало ли что бывает. Бывают обстоятельства, когда непременно сделаешь глупость». Но какие это были обстоятельства, дознаться было невозможно[304]. Так получилось, что совершенно глупый и невежественный человек в течение многих лет занимал ответственные административные посты по научной линии.
Одно из дел, проходивших через ГУС в эту осень, заслуживает упоминания. Для того, чтобы дать рабочим доступ к высшей школе, Покровский учредил «рабочие факультеты»[305], иначе говоря — школы для ускоренной подготовки рабочих к высшему образованию. «Деканом» рабочего факультета при Московском университете был назначен некий Звягинцев, владелец и директор частных курсов для подготовки к аттестату зрелости. Всем известно, что из себя представляли подобные учреждения и для кого устраивались. Данное учреждение и данное лицо были широко известны в Москве и не с выгодной стороны. Если бы у Михаила Николаевича была капелька здравого смысла, он должен был бы навести справки. Но Звягинцев явился к нему в сопровождении группы будущих студентов-рабфаковцев, говорил громко, смело и нахально о том, в чем нуждается партия, советская страна.
Михаил Николаевич сразу уступил этому недавнему черносотенцу, и Звягинцев принялся за дело. Он составил проект о подчинении рабфаку всех основных факультетов университета, пересмотре состава профессуры комиссией из преподавателей рабфака (невежественных натаскивателей с разных частных курсов) и рабфаковцев; получил одобрение Покровского, и вопрос был поставлен в ГУС. После того, как Звягинцев закончил свой доклад, Покровский сказал несколько сочувственных слов и предложил высказаться: молчание. «Так что же, проект принят?» — спросил Покровский.
304
Ср. с воспоминаниями В. В. Стратонова: «Тер-Оганезов окончил физико-математический факультет в Петрограде и хорошо сдал экзамены. Иванов оставил его при университете стипендиатом по кафедре астрономии. Но после этого он перестал заниматься, уклонился от представления какого-либо отчета о своих работах в качестве стипендиата, почему и был исключен из списка оставленных при университете. Осенью 1917 г. он явился к Иванову с повинной, прося восстановить его в положении оставленного при университете. Иванов снисходительно пошел ему навстречу и обещал, если Тер-Оганезов представит какую-либо работу, восстановить его в положении университетского стипендиата. Никакой работы он не представил, но… вслед за тем произошел большевицкий переворот, и Тер-Оганезов оказался во главе всех ученых учреждений России. Точнее — он был назначен членом коллегии научного отдела Народного комиссариата просвещения. Но возглавлял этот отдел большевик Рязанов, который в качестве большого большевицкого барина предпочитал жить в Петрограде и наезжал в Москву только раз в несколько месяцев и при том на самый короткий срок. Фактическое же возглавление научного отдела он предоставил Тер-Оганезову. Этот молодой человек своей, необычайной для него, карьерой был обязан, как я слышал, протекции своего товарища по тифлисской гимназии или родственника, закавказского армянина Караханьянца, выступающего ныне на видных постах по дипломатическому поприщу под фамилией Карахана» (
305
Еще 11 сентября 1919 г. Наркомат просвещения РСФСР принял постановление «Об организации рабочих факультетов при университетах», законодательно оформленное 17 сентября 1920 г. декретом Совнаркома «О рабочих факультетах». На торжественном открытии рабфака, состоявшемся еще 8 октября 1919 г., выступили назначенный его заведующим Н. А. Звягинцев, член Временного президиума 1-го МГУ в 1920–1921 гг., и замнаркома М. Н. Покровский, в ознаменование 25-летия научно-педагогической деятельности которого 26 октября 1920 г. рабочему факультету было присвоено его имя.