А компьютер продолжал неистовствовать... Каждый вечер Он твердил о несовершенстве человеческого мозга и в пику мне выкладывал сведения из таких сложнейших областей науки, как квантовая механика, биполярная математика, кибернетика наследственности в астробиология. Он уверял, что Ему ничего не стоит рассчитать на десять лет вперед бюджет десятка стран со всеми дальнейшими изменениями в их экономической и культурной жизни, что Он может сочинять стихи любым размером - от гомеровского гекзаметра до современных верлибров и какую угодно музыку - диссонансную и атональную, как у самых сумасбродных композиторов нашего века, или же такую, как у Моцарта и Чайковского, а написать целые тома не хуже Овидия, Шекспира и Льва Толстого для него уж и вовсе плевое дело... Он предложил мне подключиться к моему "интеллектуальному полю", используя мои биотоки, вызвать в себе соответствующее магнитнобиокибернетическое отражение и, таким образом, смоделировав работу всей моей психики (плосковатой и серой, по Его выражению), стать моим вторым "я".
- Подключи меня, - говорил Он, - и скоро ты обогатишься моими познаниями и не будешь отличать себя от меня. Ну как, начнем?
Я затрепетал от негодования и отказался наотрез, хотя чувствовал, что частично Он уже проник в мое управляемое сознание, а может быть, и в неуправляемое подсознание.
Мой отказ он воспринял иронически.
- Ладно, подождем пока, - снизошел Он. - Для такого напряжения ума ты, видимо, еще не готов. Давай я выделю в своей памяти небольшую зону и смоделирую тебе собеседника, отвечающего твоему интеллектуальному уровню. Этот собеседник легко удовлетворит твои примитивные умственные запросы, в ты сможешь обучаться в приемлемом для тебя невысоком темпе.
Он приставал ко мне с несокрушимой настойчивостью. Он стал просто невозможен. Он явно издевался надо мной. Он давно говорил мне "ты" и, если бы мог, покровительственно похлопывал бы меня по плечу.
Я терпел. Не знаю, чем бы закончилась эта кибернетическая интервенция, если бы не она, гордая курортная недотрога, презревшая мой влюбленный лепет и все еще поджидавшая своего сверхинтеллектуала. Она все-таки позвонила со скуки.
Меня в тот вечер не было дома, и к телефону подключился компьютер. Как я узнал впоследствии, Он, говоря от моего имени, ошеломил и восхитил молодую особу своими грандиозными познаниями в разнообразных областях пауки, в политике, экономике, истории, литературе и искусстве. Она решила, что на курорте я намеренно не проявлял своей эрудиции, проверяя ее интеллектуальные запросы. Словом, она растаяла и смиренно попросила разрешения звонить еще. Он снисходительно разрешил ей это, но (коварный механизм!) мгновенно вычислил и назначил ей время, когда меня не бывало у телефона.
Итак, он резвился за моей спиной, хорохорясь перед девушкой, в которую я был почти влюблен, насколько мне позволял это мой сдержанный, обстоятельный характер. Он подавлял, раздразнивал, доводил до исступления и ввергал в депрессию эту стройную куколку с немного вывихнутыми мозгами. Он ее покорил и обольстил по телефону. Он разрушил до основания все ее непомерные и предвзятые требования, он убедил ее, что она полное умственное ничтожество по сравнению с Ним, то есть, как она полагала, со мной.
Наконец, совершенно потрясенная, она взмолилась о свидании. Механический обольститель вынужден был рассказать мне обо всем. Потом, выслушав мои взволнованные восклицания, Он сделал какие-то сложные выкладки и торжественно предложил позвонить ей от моего вмени и навсегда ее отвадить.
- Это очень легко сделать, - сказал Он. - Я диаметрально изменю характер разговора с этой особой и создам у нее представление о тебе как о самом примитивном, пошлом и невежественном человеке на свете, что и будет в значительной степени соответствовать действительности.
Тут я пришел в ярость:
- Да как ты смеешь! Проклятая железка! Я купил тебя для забавы, а ты хочешь похоронить мое счастье?
Я бросился к Нему и отсоединил Его от телефонной сети.
- Вот тебе! - вопил я, показывая, Ему кулак. - Будь что будет, я иду на свидание!
- Непристойность и безрассудство, вполне достойные твоей ограниченности, произнес Он презрительно. - Эта особа при всей ее редкостной глупости раскусит тебя в два счета.
- Пусть! - крикнул я в через час, тщательно выбритый и взволнованный, устремился к назначенному месту.
Я заранее дрожал, ожидая разоблачения, однако моя курортная знакомая оказалась настолько измотанной разговорами с компьютером, что попросила меня не развивать ни одной из моих излюбленных тем не только до космических, но даже и до глобальных размеров. Она вполне удовлетворилась самыми примитивными словами и действиями, окончившимися поцелуем. Потом она пробормотала томным голоском о счастье быть супругой такого выдающегося человека.
Торжествуя, я рассказал Ему о свидании и объявил, что скоро женюсь. Он был несколько озадачен. Подумав минуту, Он предложил мне, пользуясь своей способностью ориентироваться в любых условиях и разрешать любые проблемы, улучшить мое служебное положение и, таким образом, создать более благоприятное материальное основание для будущей семьи. Я уже совсем было хотел согласиться, как вдруг Он неожиданно заявил:
- Когда твоя невеста явится сюда, я обязательно выясню возникшее между нами недоразумение. Я думаю, всякая сомнительная ситуация требует абсолютной ясности. Об этом говорила... (Он привел имена двадцати философов, политиков в знаменитых аферистов.) Разве обманывать не аморально?
Я подошел и твердой рукой выключил этот дерзкий, вольнодумствующий, надоевший мне до смерти кибернетический мозг. Я готов был разбить Его, но пожалел, вспомнив о первых приятных днях нашего сосуществования и о потраченных на Его образование деньгах.
Через месяц я женился. Жена моя оказалась хорошей хозяйкой, особенно отличавшейся приготовлением картофельного пудинга с мясной подливой. К беседам на интеллектуальные темы она потеряла всякий интерес. Компьютер я каждый день уношу в банк, где использую его лишь в узкоутилитарном качестве - для моих служебных надобностей. Дома я Его никогда не включаю, опасаясь разрушительного вмешательства в мои семейные дела. Он стоит на письменном столе - такое изящное, миниатюрное кибернетическое чудо. Он не жужжит, не потрескивает, не пощелкивает, не мигает экраном и не произносит ни слова своим металлическим четким голосом, удивительно копирующим мой тембр и манеру разговаривать. Он не раздражает меня больше своими поучениями и своим безапелляционным тоном.
Но иногда мне кажется, что в Его молчании кроются немой укор и презрение к человеку, который не захотел воспользоваться Его неограниченными интеллектуальными возможностями и с преступным постоянством выключает Его по вечерам, чтобы безмятежно радоваться своему пошлому счастью.