К тому времени как мы около полуночи стали расходиться по своим комнатам, мама допила бутылку. Она слегка шаталась, поднимаясь передо мной по лестнице.
– Спасибо, – произнесла она заплетающимся языком, запечатлев на моей щеке поцелуй на ночь. – Спасибо за чудесный вечер, моя лучшая подружка!
Потом она посмотрела на кровать в своей спальне так, будто прицеливалась.
– Целая бутылка вина! Боже, кара, завтра у меня будет чудовищная головная боль.
«Моя лучшая подружка». Слова мамы еще какое-то время звучали в моей голове, пока я сидела за письменным столом, вглядываясь в черноту летней ночи, и ждала, пока мой старый лэптоп загрузится. Я была слишком возбуждена, чтобы спать.
«Моя лучшая подружка». С одной стороны, я была безумно рада нашим хорошим отношениям – это было единственное, что осталось у меня из прошлого, – но, с другой стороны, я чувствовала пустоту в своем сердце. Одинок ли ты, узнаёшь лучше всего тогда, когда у тебя больше двухсот френдов в фейсбуке, а в настоящей жизни ни одного. Никого, с кем можно срочно встретиться и поговорить или просто побыть вместе.
«Моя лучшая подружка». Разумеется, мамусик ею и была для меня. Но она была еще и моей матерью. Я просмотрела ленту друзей, почитала новости, большинство из которых приглашало на какие-то детские игры, и обнаружила, что 17 человек удалили меня из друзей. Как мило. Никого из них я не встречала в реале. С большинством я познакомилась на интернет-форумах для таких, как я. Там люди называют себя придуманными никами, например «Королева Психов», «Темные Мысли» или «Ничего-болыие-не-хочу-85».
Там мы делились друг с другом своими психологическими заморочками, обсуждали медикаменты и их побочные действия, обменивались мнениями, каких психиатров мы считаем хорошими, а каких дерьмовыми. Изредка мы сообщали свои настоящие имена и заводили дружбу в соцсетях. Но это были ненастоящие друзья. По крайней мере не такие, о которых каждый мечтает. Все они были такими же фриками, как я.
Да, меня в школе так и называли: «Фрик!» В смысле те, кто обращал на меня внимание. Для большинства после возвращения из клиники я превратилась в пустое место. Будто я внезапно стала невидимкой. Последний удар нанес наш директор. При каждом удобном случае Мистер Корректность напоминал, насколько наша фаленбергская гимназия открыта миру и толерантна. Но все это были лишь пустые слова. От этого открытого миру и толерантного сноба я узнала, что означает слово «стигмат»[6]. Когда было решено, что я достаточно психически стабильна и могу снова посещать занятия, директор пригласил мою маму на разговор. Очень срочный разговор, подчеркнул он. Он наверняка не рассчитывал, что я буду сопровождать мамусика, потому что долго ходил кругами, раскрасневшись, с каплями пота на лбу, пока наконец не разродился. Было ли необходимо, спросил он, чтобы я возвращалась именно в свою прежнюю школу? Не будет ли после моего нервного срыва – что за дурацкое выражение! – новое окружение лучше для меня?
Поначалу мы с мамой по своей наивности решили, что его волнует мое психическое здоровье. Но вскоре поняли, в чем тут дело. Мама надавила на директора, и он сознался, что некоторые особенно заботливые родители боятся отправлять своих «деток» в одну школу со мной. Это показалось мне настолько диким, что я замерла с открытым ртом. У меня перехватило дыхание. Эти «детки» – а ни один из них не позволил бы назвать себя этим словом! – были все моего возраста. И все они меня знали. До того момента, как я обнаружила мертвого Кая и меня отправили в психушку, мы вмести сидели на занятиях, вместе отдыхали, ходили в походы, танцевали на дискотеках и давали прикурить жителям городка.
Совместное времяпрепровождение доставляло нам удовольствие. У меня со всеми были хорошие, ровные отношения, не припомню никаких ссор – по крайней мере таких, после которых мы бы не мирились. За кого же они меня теперь держат? За Ганнибала Лектора[7] в юбке? Ситуация была хуже нет, но я испугалась, что не закончу учебный год, если переведусь в другую школу. И решила твердо стоять на своем. Нет, так легко я не сдамся, не позволю меня вышвырнуть!
Больше всего я хотела спросить директора, не боится ли меня он сам. Но сдержалась. Так я лишь доказала бы ему собственную неадекватность. Наконец мама скрепя сердце пришла к компромиссу с Мистером Суперкорректность. Если психиатр подтвердит мою вменяемость – именно так это называлось, – озабоченные родители могут быть спокойны и я доучусь в гимназии до конца года.
6
Стигмат – болезненная рана на теле мученика, изначально – раны на теле Иисуса Христа, полученные при распятии на кресте. Может употребляться в метафорическом значении: душевная рана гонимого по тем или иным причинам человека.