Шнайдер-младший читал, по-детски шевеля губами.
- Здесь не указана сумма, - наконец сказал он.
- Мы ее укажем, - благосклонно согласился нотариус и чуть заметно кивнул в мою сторону.
Получив команду, я начал выкладывать на стол пачки зеленых купюр. В какой-то момент дядя Шлёма остановил мою руку.
- Достаточно. Это хорошее предложение.
- За дом и виноградник? – Франц облизал губы. – Я смогу получить за них в два раза больше.
Ну, насчет двух раз он загнул, но я тоже ожидал более высокой цены. Сейчас на столешнице лежало только две трети приготовленной суммы.
- Сможете. – Похоже, Соломон Рамштейн никогда не говорил «нет». Но его «да» порой звучало весьма зловеще. – Если подождете до весны. Тогда цены, несомненно, поднимутся.
Франц с видом победителя развел руки в стороны: мол, хорошо, что вы и сами все понимаете.
- Но, - продолжал нотариус, - я тут навел кое-какие справки. Учитывая размер долгов, сделанных вами в Фанагории и Дессе… - шнайдеренок слегка скис, - … и возможности людей, которые вас разыскивают, временем вы не располагаете. От слова «совсем». – Судя по вмиг поскучневшему лицу Франца, так оно и было. – С другой стороны, мы можем передать вас этим людям и получить за это небольшую премию.
Получив свой кивок от Соломона, Ваня Андруцаки выхватил из-за пояса пистолет и грохнул им об стол. Франц вытаращил глаза, я же про себя порадовался, что смотрит он не на пистолет, а на кровожадную Ванину физиономию.
- И так, я вписываю двести тысяч. – Подвел итог нотариус. – Есть еще вопросы?
- Ээээ… а что это за покупатель Тезей Ангелис? Я такого не знаю. – Франц еще раз прочитал документ, уже с заполненными графами «Сумма» и «Особые условия».
- Очень достойный молодой человек, - заверил его Соломон. – Подписывайте.
- А… бля! Сто тысяч Грете Шнайдер! Ей-то с какой стати? Она не наследница.
- Так называемая Грета Шнайдер является вашей матерью, молодой человек. – С таким выражением лица тетя Песя обычно произносила «вонь подретузная». Само собой, такой характеристики удостаивались не самые достойные личности. – Она так же получит возможность проживать во флигеле. Если, конечно, это вас интересует.
Судя по всему, судьба матери младшего Шнайдера интересовала меньше всего. Он очень тщательно пересчитал купюры в пачках, попросил заменить несколько, по его мнению, слишком ветхих. Затем подписал бумаги.
- И вот здесь, - ткнул пальцем Соломон. Еще некоторое время заняли удостоверительные надписи и сверка обоих экземпляров. Наконец, Франц Шнайдер был отпущен на волю: - Ваш экземпляр договора. Счастливого пути, молодой человек.
- Я еще не уезжаю, - огрызнулся шнайдеренок.
- Наоборот, вы очень торопитесь, - возразил Рамштейн, - потому что Леня Лимончик получил информацию о вашем местонахождении… - он достал из жилетного карманы часы-луковицу, щелчком поднял крышку, - … ровно час назад.
- Су-у-ука! Старый пидор! – Франц метнулся из кухни.
В одной из дальних по коридору комнат – судя по всему, его спальне – раздался грохот. Через несколько минут младший Шнайдер появился оттуда с чемоданом на колесиках и дорожной сумкой. Уже не обращая внимания на нас, он выгнал из гаража свою тойоту, забросил барахло в багажник и запрыгнул в машину.
Снова рев мотора, визг шин…
- Дело сделано, - заключил Соломон Рамштейн.
- Точно. Прямо зайчиком метнулся, как услышал про Леню, - согласился Ваня.
Это были его первые слова за последний час.
- Дядя Шлёма, неужели вы его сдали бандюкам? – Все же такого коварства за стареньким нотариусом я не подозревал.
- Нет, конечно. – Он убрал часы в карман и стряхнул с рукава невидимую пылинку. – Просто хотел, чтобы он слинял отсюда бекицир (30). – Соломон расслабился и допустил в свою речь жаргон родной Чембаловки. – Нечего ему приличным янг даме (31) майсы про любовь рассказывать. Любишь – так женись, а нет – так наше вам адью.
Я сунул руки в карманы и задумчиво посмотрел на верхушку тополя. Итак, Ваня нас повеселил, Соломон Рамштейн заключил сделку, сбил цену и отомстил за поруганную честь Наташи, той маленькой девушки, помощницы Медеи.
Мне же ничем особенным блеснуть в этой истории не удалось.
- Дядя Шлёма, вы самый лихой гешефтмахер в Ламосе. Снимаю шляпу.