Иголка из подобранной сухой веточки получилась отменная, пусть толстоватая, но острая. Сослужила хорошую службу. Я с неё сначала аккуратно снял остатки коры и волокон. Проверил на прочность, попытался перегнуть на пальцах.
Затачивал, как карандаш, бережно о лезвие томагавка, затем подложил лежащий камешек. Провертел уголком лезвия грубую дырочку, как раз, чтоб пропихнуть концы жилок. Вот так. В самый раз. Ничего сложного. Припрёт, сделаешь. Ещё как!
Выжить захочешь, лес всему научит. Не реальный, так виртуальный точно. Дешево и сердито.
Чем тебе не иголка? Для моих штанов пойдет. Более того, самое оно! Ни костяная, ни металлическая. Один конец заострил, а второму концу всего лишь придал плоскую форму при помощи того же томагавка. Полезная вещь! Получилось что-то между мешалкой и обувной ложечкой уменьшенной вдвое. Обозвать лопаткой, только значительно уже, язык не поворачивается. Скорее своеобразной зубочисткой. Опыт для производства более больших предметов подобного рода у меня уже в запасе имеется. Случалось, чем, собственно, могу гордиться - копал яму в недалёком прошлом.
Никогда не думал, что так легко можно сделать самые необходимые и простые в быту вещи. Честь и хвала! При помощи мата и молотка, вернее очень ограниченных сподручных средств и смекалки, если к ним ещё добавить мастерски нужное матерное слово, тогда это “шыдевр” получится. Шедевр на все времена. Как-то вот обошлось без этакого волшебного слова, хотя на языке всё время что-то нецензурное вертелось, пока возился, словно молодая швея неумеха, выбирая места помягче, колол между палец. Теперь знаю. Далеко не боги горшки обжигают. Увы или ах, но не боги.
Растёр иголку в ладонях. Попробовал кольнуть в подушечку пальца. Ага, колется, кожу протыкает, что и требовалось доказать. Это же кожа-то не бегемота и не крокодила. Помню, такие иголочки, только с дикобраза падали и сыпались, а ещё были на штанах и куртке самого славного парня “Кожаного чулка”, о чём я узнал ещё в далёком детстве из книги Джеймса Фенимора Купера “Пионеры”. Этот самый образ и сейчас стоит у меня перед глазами, как живой, когда он опирается о свой знаменитый длинный карабин и чему-то беззвучно усмехается. Мне ещё до него далеко, расти и расти в этих непроходимых дебрях, но всё же плох тот солдат, что не мечтает стать генералом.
12. (22.12.19).
12. (22.12.19).
Мне и сейчас, здесь в игре, даже не слышится, а я чувствую каким-то своим шестым чувством-чутьём тайное присутствие “Соколиного глаза” или “Длинного карабина” с его неизменным беззвучным смехом, что напополам с иронией, в моей скромной компании.
Находясь в сложной жизненной ситуации, я всё чаще ловлю себя на мысли, что думаю почти всегда о моём вечном невидимом спутнике в образе охотника тапера "Соколиного глаза". Что на это он мне скажет, а как бы посмотрел и что подумал, одобрил ли в выбранном методе решения жизненных задач?
Избавиться от этого привязчивого наваждения, увы, я не в состоянии. Это выше моих сил. Эти навязчивые мысли давят на каждом шагу, заставляют действовать с оглядкой, как будто я и здесь кому-то чего-то должен. Вечный мой воображаемый собеседник всегда за моей спиной. Временами я могу расслышать, замерев и сильно прислушавшись к шуму здешнего леса его еле-еле совсем чуть различимый в шелесте листьев неуловимый для человеческих ушей смех или какой-то очень напоминающий звук его своеобразного смеющегося голоса.
Впрочем, в "Пионерах" этот славный парень выступает в довольно преклонном возрасте в ожидании роковой минуты покоя, а вот его образ в "Зверобое", в "Следопыте" и "Последнем из могикан" вполне соответствует себе. Самое то! Это значит под стать мне теперешнему. Так и будем ориентироваться во временно- пространственном континууме прошлого Северной Америки, исходя из намеченных ориентиров, четко перпендикулярно веду линию пунктиром к своему неукротимому эго. Со всей ответственностью заявляю, путь лежит нелёгкий, но мы и не ищем этих лёгких путей, пускай через дикий лес, где почти не ступала нога белого человека, в этом вся и прелесть.
Я, как будто сейчас прямо перед собой вижу его сосредоточенное загорелое грубоватое лицо с ямками на щеках, как у индейцев, и светящиеся будто улыбающиеся чему-то наивному глаза. Он умеет залихватски выхватывать своё ружье из любой позы, чтобы он не делал в этот момент. Возможно, только что он спал, ел, разговаривал, но всегда при этом умеет выстрелить со ста шагов белке в глаз. Ведь для него это также просто, как ходить на двух ногах. Также естественно, как пить родниковую воду. Мне очень хотелось бы в такие моменты просветления поговорить с ним наедине или хотя бы перекинуться парой слов, попытаться отвлечь внимание. Поверьте, у меня есть что у него спросить.