— Эй вы, там! — заорал Дрейк, обращаясь к Грэшему был их первый контакт после разговора в капитанской каюте). — Я хочу посмотреть, чего вы стоите в драке! Вон есть мост, связывающий Кадис с Большой землей. Берите две лодки и захватите его для меня. Поработаете и на себя тоже.
Бездеятельность в такое время, когда противник может тебя случайно подстрелить, томила и Грэшема, и Джорджа. Оба они спрыгнули в ожидавшую их лодку. Матросы признали в них командиров просто потому, что оба они были одеты как дворяне.
— Наконец начинается дело! — воскликнул Джордж. Его весьма непривлекательное лицо даже казалось краше благодаря его радостному возбуждению. Если он и чувствовал какой-то страх, это было совершенно не заметно. А может, он и вовсе не чувствовал страха. Грэшем неплохо знал своего друга. Тот едва ли умел скрывать свои чувства, хотя сам всегда старался раскусить чужие хитрости.
— Отчего у нас так мало людей? — с беспокойством спросил Грэшем. — Если этот мост — действительно единственная связь с Большой землей и если Дрейк хочет захватить Кадис, то он очень серьезная цель.
— Да не хочет он захватить Кадис! — ответил Джордж. — Сам подумай, старина, что бы он стал делать с этим городом? Пытаться удержать его, воюя против всей испанской армии? Его дело — совершить налет и поджечь корабли в порту. Корабли и их груз — все, что ему нужно. А захватив мост, он лишит испанцев связи на время и заставит их дважды подумать, прежде чем они пошлют за подкреплением до рассвета. Вот и все.
Обе лодки быстро направились прямо в сторону моста. В результате пустой юношеской бравады двух друзей англичане оказались как на ладони, когда их противник неожиданно появился сзади. Галеры устремились к их лодкам, внезапно возникнув из густых облаков дыма. Они стояли в укромном месте, ожидая подобной атаки врага. Манион в тревоге схватил Грэшема за руку. Его лицо выражало смятение, чего прежде хозяин никогда не замечал за своим верным слугой.
— Хозяин… — начал он. Так Манион никогда не называл Грэшема, которому он в жизни часто заменял и брата, и даже отца. Грэшем хотел было сказать Маниону, чтобы тот разговаривал по-человечески, но, посмотрев на лицо слуги, воздержался от этого. — Хозяин, — повторил Манион, — мы погибли! Вы меня слышите? У них на этих галерах нет пушек для стрельбы по кораблям. Они стреляют из пушек по людям. Они убьют нас. Выведите нас отсюда!
Манион впервые подобным образом умолял Грэшема о чем-то. Но тут он и сам заметил: галеры даже ближе к ним, чем казалось Маниону. Джордж смотрел на них, вытаращив глаза. Он, видимо, раньше Грэшема понял — им всем пришел конец. Но тут передовая галера открыла огонь по лодкам! На глазах потрясенного Грэшема вторая лодка, в которую угодило тяжелое ядро, пошла на дно вместе с еще уцелевшими после выстрела людьми.
— Прочь отсюда! — заорал Грэшем, и рулевой тут же повернул руль, а гребцы налегли на весла с силой отчаяния. Грэшем почувствовал, как им овладело безумие обреченного. — Мы погибли, — объявил он своей потрясенной команде. — Мы погибли по всем расчетам: наша лодчонка на веслах не может тягаться с этой бестией. — Он указал на вторую галеру, быстро нагонявшую их лодку, и продолжал: — Или, точнее говоря, мы погибли, если не будем грести как дьяволы и не натянем нос проклятым испанцам.
Матросы повеселели, и лодка вдруг сорвалась с места, словно в нее ударила молния. Ветер донес запах нечистот с ближней галеры.
«И как эти там, на галерах, выносят эту вонь? Или они притерпелись?» — подумал Грэшем. Он обернулся. Вторая галера оставила их в покое, занявшись преследованием двух английских катеров, подошедших слишком близко. Первая же продолжала гнаться за ними. Теперь уже отчетливо слышалась барабанная дробь — под ритмичные удары гребцы на галере поднимали и опускали весла. Их небольшая лодка пока шла быстрее, но галера продолжала набирать скорость. Будут ли они снова стрелять? Надо думать, будут. Грэшем помнил, сколько времени требовалось матросам на борту его собственного корабля на перезарядку пушки. Видимо, испанцам нужно не больше времени. Его мозг лихорадочно заработал. Он попытался вычислить время для всех операций, которые требовались испанским пушкарям. Вот испанские матросы отводят свое орудие назад, довольные столь метким выстрелом по первой лодке англичан. Вот они чистят ствол. Вот они заряжают орудие порохом, затем выбирают ядро, то, которое выглядит наиболее гладким и круглым. Плохой пушкарь проверяет, как ядро будет входить в ствол орудия, чтобы определить, правильного ли оно калибра, а хороший просто оценивает калибр ядра на глаз. Потом они закладывают ядро в ствол так, чтобы оно прилегало к пороховому заряду. Затем надо прицелиться и навести ствол орудия на лодку с наглецами, решившими, будто им удастся захватить Кадис. Потом надо выбрать момент, чтобы качка не помешала точному выстрелу в цель, зажечь фитиль и поднести его к запалу, требуется совсем немного времени, чтобы вспыхнул основной пороховой заряд…
«Вот сейчас!» — пронеслось в мозгу у Грэшема. Он быстро и резко повернул руль, пытаясь развернуть лодку, так что гребцы едва успели сохранить равновесие. Через секунду громыхнуло вражеское орудие. Ядро упало в воду примерно в трех футах от борта лодки, как раз на то место, где они находились бы, если бы Грэшем вовремя не сманеврировал. Матросов окатило водой, поднятой в воздух при падении ядра. К удивлению Грэшема, эти олухи засмеялись, как будто в том, что они едва избежали гибели, было нечто веселое.
Грэшем снова механически просчитал время, необходимое для перезарядки орудия. Они находились слишком далеко от берега, а потому лишены возможности причалить к берегу и бежать. Кто-то из матросов поднял руку:
— Капитан, капитан, посмотрите! Капитан!
Когда он, Грэшем, успел заработать высокое звание? Впрочем, не важно. Главное, по его подсчетам, у них оставалось девяносто секунд до нового выстрела. Однако почему все же испанцы не стреляют из двух других носовых орудий? Считают цель слишком ничтожной? Или сосредоточили лучших стрелков около основного орудия? «Осталось восемьдесят пять секунд», — отметил он про себя. Там, где вода отражала пламя, охватившее горящие корабли, Грэшем разглядел рябь на воде, на которую указывал ему матрос. Должно быть, там находилось мелководье. Но означало ли это, что там слишком мелко для их лодки или же для галеры их преследователей? И разглядит ли впередсмотрящий на галере с высоты рябь на воде? Ведь такие вещи тем легче заметить, чем короче до них расстояние. Теперь уже оставалось семьдесят пять секунд.
Жизнь и смерть — предметы азартной игры. Грэшем глубоко вздохнул. Шестьдесят секунд. Теперь задача Грэшема как командира состояла в том, чтобы удачно миновать мелкое место. Если они окажутся на мели, им конец. Последует ли за ними галера? Вполне вероятно, последует, попытавшись подойти к ним на мушкетный выстрел или спустить на воду две-три собственные лодки, рассчитывая взять их на абордаж… Пятьдесят пять секунд. И тут пуля, выпущенная из мушкета, ударила в борт лодки, осколки дерева разлетелись в разные стороны, задев некоторых из его людей и его самого. Грэшем потрогал плечо. «Хороший выстрел», — произнес он про себя. Их разделяли сейчас около шестидесяти футов. Похоже, мушкетер рискнул, использовав двойной заряд пороха. Оставалось сорок пять секунд. Галера последовала за ними! Теперь уже ясно слышались ритмичные удары многих весел. Двадцать секунд. Бессознательное, почти звериное чутье подсказало Грэшему: они выстрелят сейчас!
Он до боли в руке сжал руль, и сразу же раздался пушечный выстрел. Он мог поклясться, что почувствовал, как ядро пролетело над его головой, так что его даже обдало жаром, после чего оно упало перед лодкой, подняв в воздух столб воды. Пушкарь стрелял, когда судно находилось на подъеме, с очень высокой позиции. К тому же ему помешал резкий поворот галеры.