Я начала лихорадочно рыться в карманах брюк и куртки в поисках ключа, но не нашла его. Это дало Пьеру возможность для уговоров.
— Да подожди ты. Я правда не знаю, что случилось с Харри.
— Ты не хотел, чтобы я шла в заднюю часть руин, даже пытался остановить меня.
— Потому что там перекрыто и я хотел кое-что объяснить тебе.
Я презрительно усмехнулась.
— Да, конечно. А как же шприц? Ты постоянно такими пользуешься. Кто следующий, Пьер? Может я?
— Не говори глупостей,— напустился он на меня. — Если бы я хотел тебя убить, то уже давно мог бы это сделать, разве не так? У меня в голове не укладывается, что за разговор мы здесь ведем, и что ты вообще думаешь, что я способен на убийство.
— Ты забываешь Юлиана. И Харри.
Я наконец нашла ключ во внутреннем кармане куртки, открыла машину и села.
— Куда ты хочешь ехать? — спросил Пьер.
— Как, куда? В полицию. Я обнаружила труп и горстку убийц в придачу.
Я с силой захлопнула дверь и закрылась изнутри. Последнее даже было лишним, потому что Пьер вовсе не пытался удержать меня. Однако он поехал за мной. Его машина была припаркована всего в нескольких метрах от моей, он сразу же повернул следом за мной на шоссе.
Я увеличила скорость, ехала слишком быстро. С той же скоростью в моей голове проносились подозрения. Глядя в зеркало заднего вида, я задалась вопросом, преследовал ли Пьер меня тогда, в ту роковую, майскую ночь четыре месяца назад. Но мне так и не удалось привести в порядок мысли. Слишком много трупов: Юлиан, теперь Харри, тогда Сабина. Кто преследовал меня и сестру? И кто был за рулем второй машины, ехавшей нам навстречу? В предыдущие три недели Пьер был для меня чем-то вроде доски для потерпевшего кораблекрушение. Я чувствовала себя совершенно потерянной, неуверенной, а его симпатия и забота хоть как-то поддерживали меня.
Я снова прибавила скорость на узком шоссе, спидометр показывал сто десять километров в час, но не обращала на это никакого внимания. Я никогда не ездила быстро, скорее это было присуще Сабине. У нее были железные нервы, наверно такой и должен быть полицейский.
Мне навстречу сигналя двигался трактор и лишь на последней секунде мне удалось уйти от столкновения.
Пьера нигде не было видно. Может у меня был беспочвенный страх перед ним. Может и моя любовь к нему тоже была беспричинной.
Я ошибалась в Пьере? У него, по крайней мере, были угрызения совести, стоившие ему двухсот тысяч евро.
Нет, Пьер не был плохим человеком. Странно, но он по-прежнему был мне близок, я даже доверяла ему.
И одновременно я от него убегала.
Как раз в этот момент я впервые подумала: я сумасшедшая. Я не знаю, что делаю и, самое главное, почему я это делаю. Мой мозг беспрестанно работал и пытался анализировать. Но на деле, я не одну мысль не могла додумать до конца.
Красный свет светофора на окраине Визмара был виной тому, что автомобиль Пьера снова стоял прямо за мной. Когда я повернулась, наши взгляды встретились, и я вновь подумала: я люблю тебя. Черт возьми, я люблю этого сообщника убийства.
Мы одновременно вышли из машин перед комиссариатом и вместе подошли к вахтеру. Тем не менее, я полностью игнорировала Пьера.
— Я бы хотела поговорить с главным комиссаром Амманном, — попросила я.
Вахтер, одетый в форму, перенаправил меня к другому сотруднику, так как Мирослава Амманна по воскресеньям не было в бюро. Он открыл нам дверь и попросил подождать в коридоре. Видимо, он подумал, что мы с Пьером пришли вместе и по одному и тому же вопросу. Я не стала утверждать обратное, но отказывалась даже взглянуть на Пьера.
В коридоре полицейского участка стояли примерно десять стульев, на двоих из них сидела молодая пара, которых тут же позвали в бюро, как только мы заняли места.
Едва мы остались наедине, Пьер сказал тихим, слегка нервным тоном:
― Хорошо, я скажу тебе, что произошло двадцать три года назад.
31 Августа 1990 года
В саду дома Петерсенов стрекочут влюбленные сверчки. На улице ни ветерка, воздух тяжел от запаха летних духов, запаха роз и мальвы, кустов лаванды, подсолнухов и пышных кустов, увешанных спелыми помидорами. На старых садовых стулях посреди пышной зелени они сидят вместе: Маргрете и Харри, Майк, Жаклин и Пьер. Наклонившись вперед, они что-то тихо бормочут, цедят сквозь зубы, ругаются.
— Продавали наркотики? — спрашивает Маргрете, обращаясь к Харри. — Ты и Майк? Ты в своем уме? Извини, последний вопрос был лишним.