Глава 8
Сентябрь 2013
За долгие годы отсутствия я полностью забыла, что небо над Пёль занимало девяносто процентов горизонта. По нижнему краю располагались пастбища, пруды с древними камнями, камыш, а за ними тонкая полоска моря. На всей остальной части острова преобладали серые или синие цвета в зависимости от погоды. В такие дни, казалось, что ландшафт и жизнь застыли неподвижно, словно нарисованный пейзаж. Только когда обрывки облаков кружили над островом или собирались в жутких газообразных чудовищ, смягчая застывшее спокойствие, Пёль начинал «беспокоиться», даже зарождались какие-то опасения и люди чувствовали себя зависимыми от враждебных стихий.
Тем не менее, день моего повторного возвращения был безветренным, даже несколько сумрачным. Во второй половине дня, на ту часть острова, которую я знала или точнее открывала для себя заново, опустилась зеленовато-синяя дымка.
С террасы Майка и Жаклин открывался вид, захватывающий дух, если вам нравились просторы и размытые, ненавязчивые цвета. Я любовалась гротескными узорами облаков в голубом сентябрьском небе. Впервые после смерти родителей, у меня появилось ощущение, что Пёль — мой дом. Я вздрогнула. Неподалеку от меня снова заработала циркулярная пила, звук которой заставил занервничать. Визгливый звук сильно резал уши, хотя Жаклин вполне спокойно подала мне чашку чая.
— Это всего лишь мой отец, — объяснила Жаклин и налила чай. — Несмотря на свой возраст, он постоянно работает. Люди его поколения просто не могут сидеть спокойно. Мы абсолютно другие, не правда ли, дорогая Лея?
Она протянула руку в поисках понимания. Девочками мы часто ходили, держась за руки. То, к чему Маргрете относилась пренебрежительно, для нас служило знаком тесной связи, равенства и даже любви. Бывало, мы даже невинно целовались. Но чем старше мы становились, тем сильнее наша дружба основывалась на привычке, нежели на одинаковых интересах. Книги, которые я читала, слишком утомляли Жаклин так же, как и мои пристрастия к долгим прогулкам по острову и верховой езде. У нее самой хобби не было. Ну, хорошо, она отлично плавала, но только лишь для того, чтобы покрасоваться в купальнике, как сама мне призналась. Все больше и больше подруга становилась простой наблюдательницей за моими действиями, и когда у меня начались отношения с Юлианом, она окончательно стала «безбилетным зрителем». То, что я тогда рассказывала Жаклин, было настолько ей чуждо, будто я сообщала о полете к звездам.
Теперь мне хотелось снова вернуться к ней. По счастливой случайности, Жаклин, казалось, тоже стремилась к этому. Непрерывно болтая, она давала мне пространные объяснения, будто удовлетворяла заинтересованного покупателя. Я часто убеждалась в жизни на собственном опыте, что беспрерывно болтают либо те люди, которым едва ли есть что сказать, либо одинокие по своей профессии, например, писатели. Последнее никоим образом не относилось к Жаклин. У нее была прекрасная профессия — жена благополучного мужа без детей.
Пока она рассказывала, я изучала ее и внезапно меня озарило. Перед глазами пронеслась яркая вспышка, и я увидела застывшее воспоминание, как на черно-белой фотографии, вызвавшее во мне чувство тревоги. Тусклый лучик света пробился из самой темной части моего сознания, но спустя пару секунд погас. В этом странном воспоминании, Жаклин смотрела на меня широко распахнутыми отчаявшимися глазами, по ее щекам катились слезы, а я обнимала девушку за плечи, видимо, пытаясь успокоить.
— Тебе холодно? — Жаклин заметила, что я покрылась гусиной кожей. — Дни в сентябре уже довольно прохладные. Может, лучше пересядем в гостиную? Пошли, я налью тебе горячего чая.
Все еще немного ошеломленная, я последовала за ней через дверь в огромной стеклянной стене. Гостиная Жаклин выглядела так, будто обстановкой занимался очень современный дизайнер, и очень контрастировала с сумрачной теснотой дома Маргрете. Прямоугольная черная мебель перемежалась пестрыми современными картинами, некоторые из которых были величиной с гандбольные ворота. Повсюду на потолке было вмонтировано точечное освещение, пол был выложен мрамором. Даже не встроенный в стену камин излучал уют. Майк и его вторая жена жили в доме, который раньше принадлежал рыбаку Хайнцу Никелю и его жене. Они увеличили его в три раза и полностью изменили.
— Цуон Цзен, — только и сказала Жаклин, и я предположила, что речь шла об имени самого модного дизайнера десятилетия по интерьерам.