Насколько Сабине было известно, никто из шестерых не был в ссоре с Юлианом. Он был человеком, нуждающимся в гармонии, всегда избегал каких либо ссор. Но в отличие от Пьера в Юлиане было что-то, что трудно было описать словами... внутренняя прочность и искренность. У него были свои принципы. Однажды Леа с гордостью рассказывала об этом за завтраком. Майк потребовал, чтобы Юлиан написал гимн для их компании, но то, что получилось, показалось Майку слишком мягким и чувственным. И, тем не менее, Юлиан наотрез отказался написать другую музыку. Итак, с ним вполне возможно было вступить в конфликт, если его убеждения сталкивались с мнениями других.
Целью Сабины являлся небольшой причал, где стояли весельные лодки, куда могли положить тело Юлиана в ночь его исчезновения. Какие тропинки вели туда и обратно?
Море было недалеко. Но сначала Сабине нужно было пересечь буковый лесок, который она не помнила, хотя он был виден с Кальтенхузена. Он возвышался среди полей, лугов и зарослей камыша вокруг побережья. Войдя в лес, Сабина ощутила, что температура упала на несколько градусов, а туман между деревьями осложнял видимость. Как убывающая волна, резкий порыв ветра сдул шуршащую листву, после чего наступила тишина. Как раз в этот момент из тумана появилось высокое строение.
Теперь она поняла, где находилась. Тогда руины монастыря были окружены лишь несколькими молодыми деревцами, доходившими до плеча, а сейчас они достигли впечатляющих размеров и полностью скрывали стены. За те двадцать пять лет, что Сабина прожила в Кальтенхузене, она всего раз шесть была на месте руин и то лишь для того, чтобы забраться на стены и балансировать на них. Но самое большое впечатление оставили не руины, а крапива и ссадины. Одно то, что Лея и компания играли там каждый день, удерживало Сабину от частых посещений этого места.
Она мельком оглядела территорию. От крапивы не осталось и следа, а вместо нее простирался ковер из скошенной травы и клевера с вкраплениями одуванчиков, то здесь, то там виднелся ухоженный розовый куст, флоксы, рододендрон. Все выглядело так, будто за этим местом ухаживало садово-парковое хозяйство.
— Четыре так называемых д-двора, которые когда-то были к-комнатами,— услышала она голос, прежде чем из-за стены вышел какой-то мужчина. — Самая высокая, с-сохранившаяся стена достигает пять метров двадцать два сантиметра в высоту. Девять стрельчатых окон полностью сохранили свою ф-форму, два ч-частично. Это т-трапезная, там спальня, а вот т-там капитул, зал собрания. Построен в начале шестнадцатого века цистерцианцами, но так и не з-закончен. По ним прокатилась волна р-реформации.
Незнакомец, невзначай ставший гидом Сабины, был худым, неряшливо одетым человеком с длинными, растрепанными волосами. Создалось даже впечатление, что он живет в развалинах. Он стоял перед Сабиной, втянув и опустив плечи, и переминался с ноги на ногу, нервно затягиваясь сигаретой. Жалкое зрелище. Однако в его колючем взгляде читалось беспокойство, азарт и страсть. Именно глаза делали этого человека живым и интересным.
— Сабина Малер, верно? — спросил он.
Она помедлила.
— Да. Откуда...?
— Я случайно у-увидел тебя возле дома родителей и сразу узнал. П-продажа удалась?
— К сожалению, нет.
— А что с участком, на котором мы стоим? Х-хочешь его тоже п-продать? Или ты з-забыла, что он п-принадлежит твоей семье?
Сабина и вправду забыла. Для нее это был просто луг с парочкой деревьев и заросшими мхом стенами.
— Харри? — спросила она.
Сабина быстро перечислила в уме все возможности. Судя по свету волос и росту, это не Майк и не Пьер. Странным образом этот приблизительно сорокалетний мужчина больше всего был похож на Юлиана, у которого тоже были светлые, довольно длинные волосы и высокий рост. В памяти Сабины Харри выглядел по-другому, намного крепче и плотнее. Значит он определенно похудел. Его выдали лишь обгрызанные ногти и то, как он затягивался сигаретой. Только сейчас она вспомнила, что он и раньше заикался, но не так сильно как сейчас.
Он сосредоточился и продолжил экскурсию, чуть ли не ударившись в философию.
— Монастырь издавна превратился в руины, покинутый создателями, он начал приходить в упадок уже в момент создания. Он никогда не исполнил свое религиозное предназначение. Ну, может быть в более глубоком смысле, как никак, а пятьсот лет спустя он стал для нас местом собраний.
Харри взглядом обвел стены и цветущие кустарники.
— Здесь никто никогда не жил. Но тогда мы были д-детьми и не знали об этом. Я помню, как мы боялись, что здесь могут водиться п-призраки умерших монахов. Маргрете тоже было не по себе. Приходя сюда, мы всегда д-держались вместе как овцы. В принципе мы знали, что нет н-никаких призраков, но туман, т-темнота и ш-шелестение часто заставляли нас сомневаться. Майк и я даже ходили в туалет вместе, потому что боялись...