— ...и говорила всякие глупости.
— Желания никогда не бывают умными. В этом-то и заключается вся прелесть.
Маргрете закатила глаза и бросила щетку в воду. Так мог говорить только тот, чьи желания исполнились и еще жили. Ее желания, напротив, начали медленно умирать сразу, как она закончила школу домоводства. Она хотела поехать гувернанткой в Париж, затем в Марокко, Болонью, Рим... Но не успела Маргрете получить аттестат, как Эдит заболела раком кишечника, и, конечно же, она не могла бросить мать в такие трудные времена. Одна за другой, всевозможные болезни набросились на ее мать как хищники. Тогда у них впервые возникли финансовые трудности и, так получилось, что Маргрете и ее мечты, и желания медленно разошлись в разные стороны, а потом и вовсе потеряли друг друга из виду.
Лея сказала:
— Маргрете, я хотела сказать, что восхищаюсь тем, что ты делаешь. Многие дочери на твоем месте уже давно сдали бы Эдит в дом престарелых. Я бы так не смогла, так как слишком эгоистична для такого. Это требует не человеческих душевных и телесных сил, а взамен иногда не получаешь даже благодарности. Я снимаю перед тобой шляпу и ...
— О, пожалуйста, — сказала Маргрете, оттирая засохшую поварешку щеткой. — Оставь это подхалимство. Ты, именно ты, появляешься здесь ни с того ни с сего через двадцать три года, произносишь напыщенные речи, и все сразу увиваются вокруг тебя. Майк организовывает тебе фотовыставку, Жаклин приглашает на чай, Пьер засовывает тебе язык в рот... и кто его знает, что еще...
— Уровень нашей беседы стремительно падает.
— Это мой дом, у меня здесь свой уровень. Знаешь, сколько раз Жаклин приглашала меня? Ни разу. Мне никто ничего не бросает вслед, кроме дерьма, которое есть в этом мире.
«Противно»,— думала она про саму себя. Маргрете как будто смешала все пренебрежение, все покрывшиеся плесенью мечты и фантомную боль, сварила, а потом ложками ела этот горький соус. Те же воспоминания, которые заставляли жить ее брата, пожирали Маргрете изнутри.
— Мне тоже не всегда было легко, — оправдывалась Лея, но тем самым только усугубила ситуацию.
Маргрете громко и глухо засмеялась.
— Ты даже не представляешь, как тебе было легко.
— О, Маргрете, ты видишь только то, что хочешь видеть, а именно красивые стороны моей жизни. Ты также завидуешь моему выкидышу одиннадцать лет назад? Или второму, четыре месяца назад?
— Да, — на полном серьезе ответила Маргрете.
Лея узнала, что такое любовь и, по крайней мере, на несколько месяцев, материнство. Сильную, отдающую в сердце боль из-за потерянного ребенка, Маргрете охотно поменяла бы на свою собственную, глухую, фантомную боль. Много лет назад она любила одного единственного мужчину, но была отвергнута. После того как Лея двадцать три года назад отказала Юлиану быть его девушкой, Маргрете в первый и единственный раз «вышла из укрытия» и предложила себя ему в качестве замены. Однако он лишь покачал головой. Конечно, они были бы странной парой, крепкая, сильная Валькирия и музыкальный романтик. Но разве они не могли хотя бы попытаться? Вместо этого просто качание головой. На этом все.
— А авария, в которую я попала? — допытывалась Лея. — Ты и этому тоже завидуешь?
Маргрете больше не хотела продолжать разговор.
— Знаешь что, Лея? Оставь это. Честно, ты до того действуешь мне на нервы этой твоей умудренностью жизненным опытом, дурацкими изречениями из календаря и литературными цитатами. Вот это, — она что-то достала из кармана, — единственная помощь, которая может мне понадобиться, а не твоя пустая болтовня.
Она показала ей чек на пять тысяч евро, который выписал ей Майк. Маргрете без зазрения совести приняла деньги, в отличие от своего брата, который днем ранее порвал на кусочки чек, который дал ему Майк в знак примирения.
Она бережно убрала чек обратно в карман штанов.
— Ты ничего не поняла, Лея, совсем ничего, и если бы ты не была вместе с Пьером, я бы давно тебе врезала. Все-таки он мне еще друг. А ты... ты никогда не была моей подругой. Ты в шоке? Дать тебе ромашкового чаю для успокоения? Или имбирного печенья? Вон! Убирайся!
— Маргрете...
— Никаких Маргрете. Давай, вон из моей кухни, пока я окончательно не вышла из себя. Не хочу тебя больше видеть.
Маргрете держала себя в руках, до тех пор, пока Лея не покинула дом и прилегающий к нему участок. На пару секунд воцарилась абсолютная тишина, часы и те стояли уже несколько дней. До нее донесся запах помоев вместе с таким родным и одновременно ненавистным запахом затхлости старого дома.