Но что если Жаклин знала другую, еще большую тайну?
Сабина едва не прошла мимо руин монастыря. С пляжа их было почти не видно из-за поросших травой дюн, сосен и буков, а при приближении виднелся лишь самый высокий кусок от стены. Когда ветер шелестел в ветвях деревьев, как в этот день, а в воздухе висел туман, то создавалось впечатление, что руины хотели спрятаться от людей при помощи стихий. Береговые ласточки, вившие гнезда в бесчисленных дырах в стенах, напротив летали целыми стаями. Их не было видно с береговой стороны, но подойдя поближе, можно было увидеть как маленькие птицы дюжинами танцевали над дюнами, олицетворяя собой картину жизнерадостности и бодрости.
Странно, раньше она не замечала ничего подобного. Пёль был просто унылым, провинциальным, сонным местом с ничего не выражающей природой, ограниченными и скучными людьми, где даже ровесники были невежественными. Понадобилось сорок семь лет, а также один богатый на уловки человек, ухаживающий за престарелыми, и криминальное дело, которое возможно и не было криминальным, чтобы Сабина начала рассматривать остров в другом свете. Так же как и глаза должны привыкнуть к темноте, чтобы человек смог сориентироваться, так и Сабине пришлось приспособиться к зелени и бесконечным просторам, чтобы сблизиться с Пёлем.
Среди щебетания птиц и шума волн Сабина различила человеческий голос, сначала едва слышный, но становившийся с каждым шагом в сторону руин все отчетливее и яснее. Этот голос был похож на вой сирены, зовущий ее. Немного погодя Сабина догадалась, кому он принадлежал.
Когда Сабина заглянула в стрельчатое окно внутрь заброшенного монастыря, ее подозрения подтвердились. В одном из дворов стоял Харри и кричал на стену, стоявшую примерно в пяти метрах от него. Сабина могла видеть его только сбоку.
— Ч-черт, Майк, в один прекрасный момент мне о-опротивела эта работа. Я просто не мог ее больше в-выносить.
— ...
— Да, п-признаюсь. Я завидовал т-тебе, и одновременно презирал то, каким способом ты д-добился успеха. Я хотел быть, как ты, и одновременно н-ни за что не хотел стать таким. Спустя годы я р-робко пытался не отставать от тебя, даже когда порвал с тобой. Как ты думаешь, почему я набрал столько п-потребительских кредитов?
— ...
— О н-нет, нет, это прошло, теперь я поборол тебя, уничтожил. Вот только иногда еще... Н-но это не считается. Ты для меня больше не существуешь, т-ты знаешь об этом, поэтому и унижаешь меня, к-как только можешь.
— ...
— Когда-то это был наш «д-дворец», где была сосредоточена наша дружба. Но ты лишился права ступать на эту з-землю. Исчезни! Слышишь, ты должен и-исчезнуть!
— ...
У Харри были слезы на глазах, когда он смотрел на стену, перед которой стоял дух. Которого видел только он, с которым был в ссоре. Один за другим он бросил в духа свои ботинки.
Они ударились об стену, после чего стало тихо.
Харри упал на колени и заплакал. Он плакал горькими слезами как отчаявшийся ребенок.
Сабина на мгновение задумалась о том, чтобы тихо и незаметно уйти. Довольно щекотливая ситуация, подойти ночью к обезумевшему человеку. Как он отреагирует? Стыдливо или гневно?
Но потом она вспомнила, что часто, будучи ребенком, хотела, чтобы кто-то подошел к ней, кто-то, кому бы она могла рассказать все, что являлось непонятным для ее родителей и одноклассников. Например, почему она была такой отталкивающей, почему носила ужасные вещи, надевала шляпу с широкими полями, в которой выглядела просто смешно, отказывалась от всего женственного и мягкого, ненавидела Пёль и еду, приготовленную матерью, рыболовецкое судно отца, музыку и книги Леи. Но к ней ни разу не подошел такой слушатель. Сабину просто считали трудной, держащейся особняком, а некоторые даже сумасшедшей.
Теперь и Харри считался сумасшедшим. Конечно, он был уже не ребенок. Но у него в голове не было ничего кроме детства. И его никто не слушал.
Сабина кашлянула, но он не услышал ее. Тогда она сказала:
— Харри?
Он поднял голову. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, не предпринимая никаких действий. В конце концов Харри встал и направился к ней. Они стояли друг против друга, разделенные выступом стрельчатого окна. Сабина молниеносно прокрутила в голове все возможные ответы на все возможные упреки. Почему ты подслушиваешь меня? Чего тебе здесь надо? Почему ты шпионишь за мной? Однако Харри просто начал рассказывать.
— М-майк уговорил меня тогда заняться страховками и другими инвестициями. Я до сих пор слышу как он увлекательно р-рассказывал. «Нам просто нужен дорогой костюм, обучение торговле нам оплатит концерн, на который мы р-работаем, он также будет выплачивать хорошие комиссионные. К-классно, да? Чтобы продавать машины, нужно годами у-учиться, а продавать страховки можно будет, пройдя краткий курс обучения. Инвестиции расходятся как горячие пирожки, ты звонишь кому-нибудь в дверь, почти каждый в-впускает тебя и почти все заключают договор». Я сказал ему, что вообще-то хочу стать р-рыбаком, как мой отец, и его отец и отец его отца, но он просто отмахнулся от меня.
Харри вздохнул и оперся на локти.
— Л-ловлей рыбы много не заработаешь,— сказал мне Майк. ― Ты и М-маргрете, у вас же даже не хватает денег, чтобы п-подарить вашей матери на день рождения морозильную камеру, о которой она так мечтает. Что толку, если теоретически можно купить все, но на деле это н-невозможно? Не для этого упала эта ч-чертова стена. Она упала, чтобы мы наконец могли зарабатывать хорошие деньги и исполнять наши желания. Присоединяйся, Харри. Мы до сих пор все делали в-вместе, делились заботами, надеждами, желаниями... Прежде всего желания стали важнее в первые месяцы после падения с-стены. Казалось, что все в-вдруг стало возможным. Более того, это казалось вероятным. В том числе с-собственность и имущество.
В общем, я согласился. После этого мы направились к легковерующим, чтобы продать им снаряжение для э-эльдорадо. С девяностого до середины девяносто первого года восточные немцы брали почти все, ч-что совали им под нос: инвестиционный фонд, средства которого вложены в акции других компаний, страхование жизни и договоры о предоставлении кредита на строительство или покупку собственного жилья, с-соглашались ежемесячно платить высокие взносы. Они не понимали, что деньги, которые они однажды получат, это по большей части их собственные деньги. Они не п-просчитывали все наперед, не знали меры. Думали, что им нужно только вытащить лопатой г-гравий из ручья и просеять золото.
М-меня воротило с души, когда я с-сидел за бесчисленными кухонными столами и в один прекрасный момент, я начал предупреждать их, чтобы они не слишком т-тешили себя надеждами и оставались реалистичными. Тогда они начинали нервничать и упрекали меня в том, что я хочу с-сбить их с толку. — Это верно,— говорил я,— хорошенько е-еще раз все обдумайте. Именно это они и делали, и на другой день заключали договор с другой к-компанией, которая п-предлагала меньше, но чьи сотрудники рассказывали этим людям то, что они хотели слышать. Через год я был просто никакой и почти ничего не зарабатывал.
— Честность всегда оплачивается меньше чем ложь.
Харри усердно закивал.
— Это ты можешь говорить в-вслух. Майк заработал много д-денег и порвал со мной связь. Впервые он был в такой области, в которой я не мог следовать за ним, успешным человеком, со способностями выше среднестатистического уровня. Я как-то... как-то даже не хотел следовать за ним, но был слишком труслив, чтобы сказать ему об этом. Он был моим л-лучшим другом, в то время даже единственным. Я пытался не отставать, п-позволяя себе вещи, которые совсем не мог себе позволить. Постепенно я сам стал тем, кого обманывал р-раньше, с разницей лишь в том, что я перехитрил самого себя. Только после того как я на какое-то время расстался с М-майком, проходя гражданскую службу в Тюрингии, я стал смотреть на вещи н-немного яснее.