Он взял Сабину за руку.
— С-спасибо. Большое, большое спасибо. У тебя п-получилось супер.
— Не за что. Мне помогала Лея.
Харри и Лея кивнули друг другу, но их взгляды встретились лишь на мгновение. Они были чужими друг другу, разделенные не только двадцатью тремя годами, в течение которых не общались, но и тем, какой была их сегодняшняя жизнь. Жизнь Харри состояла из Пёля, руин монастыря и погребением умерших, жизнь его сестры — из труда и хлопот. Жизнь Леи, напротив, насколько могла судить Сабина, состояла из работы фотографом, художественного толкования различных объектов, в обращении с опытной, интернациональной публикой и, похоже, из флирта с красивыми мужчинами. В ветхом, как внутри, так и снаружи, доме Петерсенов, она выглядела как свежая лилия в букете засушенных цветов.
— У меня есть к тебе одна просьба, — обращаясь к Харри, сказала Сабина.
— В-все, что хочешь, — подтвердил он.
— Я хочу, чтобы мы все вместе провели вечер. Еще сегодня.
— К-классная идея!— крикнул Харри. — У нас все-таки есть повод отпраздновать.
— Говоря все, я имею в виду всех тогдашних детей Кальтенхузена, короче, вашу компанию и меня.
— Ч-черт.
Это ругательство, конечно, предназначалось Майку.
— Черт, — повторил Харри, закрыв лицо руками.
Маргрете толкнула его в бок.
— Да ладно, не веди себя так. Тебе все-таки удалось сохранить эту дурацкую груду камней, ради этого можно и переступить через себя. Кроме того, вам и, правда, уже пора пожать друг другу руки. Вы же не можете вечно...
— Л-ладно, все, я тебя услышал, — прикрикнул Харри на сестру.
— Не плохо. Но вот понял ли ты?
Харри внимательно рассматривал документ, который держал в руках, ощупывал бумагу, после чего снова бросил на Сабину благодарный взгляд.
— Хорошо. Д-договорились, — он встал. — Но прежде я хочу посмотреть на глупое лицо Бальтуса, когда принесу ему благую весть.
Сабина взяла договор и, сложив, убрала его в карман кофты. Втроем они смотрели из окна кухни, как Харри, словно веселый мальчишка, выбежал из дома и окунулся в сумерки, опустившиеся на Кальтенхузен.
— Я удивлена, — сказала Лея, дотронувшись до плеча Сабины. — Приятно удивлена. Предложение провести вместе вечер, могло быть высказано и мною.
Сабина улыбнулась. Для того, что она намеревалась сделать, такой вечер был просто необходим. Но, к сожалению, вечер не будет хорошим.
Глава 29
Сентябрь 2013
Маргрете силой вытащила Лею из комнаты матери. Она испытывала глубокую неприязнь по отношению к своей бывшей подруге, которую выразила одним единственным жестом, толкнув Лею в сторону лестницы. Та чуть не упала, но вовремя успела схватиться за поручни.
— Слушай, что это значит? — спросила Лея.
Ничего не сказав, Маргрете прогнала ее вниз по лестнице.
Еще когда они были детьми, Маргрете недолюбливала Лею и поэтому иногда, катаясь на велосипеде, оттесняла ее к канаве, и выдавала все это за случайность, чтобы не злить Майка. Потому что Майк, да и вообще все, любили Лею больше, чем она заслуживала, даже мать Маргрете. А кто тысячу раз помогал Харри и Майку выбираться из какой-нибудь неприятной истории? Она, Маргрете. Кто тогда больше всех помогал с расчисткой этих проклятых руин, не боясь ни шипов, ни крапивы? Маргрете. Кто достал запчасти для отслужившего свой век велосипеда Майка и починил его? Кто несколько раз стаскивал дурацкую кошку Леи с дерева? Кто мотивировал Жаклин заняться спортом? Кто обеспечивал алиби Юлиану, когда он хотел тайком встретиться с Леей? Маргрете, одна Маргрете. Наряду с Майком, она была самой активной, самой смелой, прилежной и надежной.
Но как это часто бывает в несправедливом мире — любят не тех, кто старается, а тех, кто очаровывает собой. Их улыбка уравновешивает тысячу часов напряженной работы, а одно слово сто поступков. Лея была хрупкой, поэтому автоматически вызывала у парней защитные инстинкты, которые охотно принимала. А если она закидывала голову назад, смеялась и трясла волосами, то вообще была самой красивой девушкой в округе. Так как ее мать происходила из образованной, городской семьи, Лея много читала и грамотно разговаривала. Помимо всего прочего, у нее было чутье, как расположить к себе других людей. Она всегда напоминала Маргрете конькобежку, изобилующую талантом и красотой, которой достаточно пробежать восьмерку, чтобы получить десятку, а те, кто старался изо всех сил, должен был довольствоваться семеркой.
Но все это в те времена имело одно смягчающее обстоятельство, а именно то, что дом и участок Петерсенов вместе с руинами был центром и самым частым местом встречи их компании, а мать Маргрете взяла на себя роль доброй покровительницы. В связи с этим Маргрете чувствовала себя более значимой.
В настоящем все было по-другому. Сегодня Жаклин пила чай «Пингпонг» в тени японского клена, Пьер изо дня в день сидел в белом халате и одноразовых перчатках в своем белом приемном кабинете, где получал сто евро за рукопожатие, а Майк вообще был владыкой острова. У Маргрете, напротив, не было ничего, кроме работы уборщицей, придурковатого брата и угасающей матери, которую она уже тысячу раз мысленно спрашивала:
— Когда ты, наконец, помрешь?
Еще никогда Маргрете не воспринимала свою жизнь такой жалкой и убогой, как в тот момент, когда Лея, похожая на ангела, появилась из ниоткуда, красивая, эффектная, бойкая. В доме Маргрете, над которым висел серый саван тягостных будней, Лея выглядела как фреска в мрачном гараже.
Уже по одной этой причине, она бы охотно столкнула Лею с лестницы, чтобы завершить то, чего не сделала авария. Маргрете понимала, что в ней говорила зависть и недоброжелательность. Но радоваться чьему-то успеху было в тысячу раз легче, когда сам можешь продемонстрировать успех. Но Маргрете уже давно не хватало сил на доброту.
В тот день к ее общей ненависти добавилась еще и ненависть особая.
— Кто дал тебе право рассказывать маме о Юлиане? — накричала она на Лею, едва за ними закрылась дверь в кухню.
— Извини, я думала, вы уже давно рассказали ей. Почему бы и нет?
— Тебе, видимо, не пришло в голову, что это могло бы ужасно взволновать ее.
— Но когда-то же она должна узнать об этом.
— Ах, да? Кто это сказал? И кто принимает такое решение? Уж не ты ли?
Маргрете несколько раз тыкнула пальцем себе в грудь.
— Только я могу решать, мадам. Все, что касается мамы, решаю я.
— Я не понимаю твоего волнения. Почему Эдит не должна знать, что произошло с Юлианом?
Маргрете ушла от ответа.
— Кто тебя вообще пустил к ней?
— Харри сидел как в трансе на том стуле. Я не хотела ему мешать и...
— Когда я пришла, его здесь не было. И в его комнате тоже. Где, черт побери, опять пропадает этот идиот?
— Это вопрос не ко мне. Как я уже сказала, четверть часа назад он еще был здесь.
Внутри Маргрете как ядовитый бульон кипела ярость, и она не знала на кого лучше выплеснуть ее — на Харри, Лею или старого Бальтуса, который своей вчерашней выходкой и заварил всю эту кашу. В конце концов, удар приняла на себя грязная посуда, за которую взялась Маргрете, словно у нее с ней были открытые счеты.
Целую минуту Маргрете не делала ничего другого, и когда она уже думала, что непрошеная гостья ушла, Лея подошла к ней, взяла полотенце и начала вытирать тарелки и стаканы. Этот жест еще больше разозлил Маргрете.
— Прости, — сказала Лея, и хотя Маргрете по прежнему стояла, повернув к ней свою широкую спину, продолжила: — Я подумала, может нам всем собраться сегодня вечером и немного поговорить о старых временах.
— Для чего все это? — пробурчала Маргрете.
— Из-за Юлиана, ты же знаешь. У нас так много хороших общих воспоминаний. Например, о десятом ноябре восемьдесят девятого года. Это была идея Юлиана в тот вечер выкрикивать наши желания в небо.
— Да, абсолютно дурацкая идея, — сказала Маргрете.