Еще примерно через час они увидели на вершине горы турбазу Блохаммарен и дружно решили, что первым делом пойдут в душ и сауну. С новыми силами они продолжили подниматься по почти лишенной растительности и очень мокрой горе.
Когда пройти оставалось около километра, они остановились, достали ковшички и попили из бурно текущей вдоль склона горы речки. Позже Карин уже не могла припомнить, почему вынула пластиковый пакет с подтверждением брони. Она открыла рюкзак, чтобы достать пакетик с орехами и изюмом, и ее взгляд по какой-то причине упал на бумаги.
То, что она увидела, не укладывалось у нее в голове. Никак. Она снова посмотрела, поняла, что произошло, и опустила пакет обратно в рюкзак, размышляя над тем, как лучше рассказать о своем открытии Марии. Поняла, что хорошего способа не существует, нет даже терпимого. Оставалось просто сказать правду.
– Черт побери, – выдавила она из себя, чтобы четко показать, что прочтенное ей тоже далеко не безразлично.
– В чем дело? – поинтересовалась Мария с набитым орешками кешью ртом. – Если ты что-нибудь забыла, тебе придется возвращаться одной. Я мысленно уже в сауне с бутылкой пива.
– Нет, я посмотрела на нашу бронь…
– И что? – Мария сунула в воду желтый пластиковый ковшичек, выпила еще глоток и выплеснула остаток.
– Мы… мы пошли немного неправильно.
– Как это? Ведь турбаза находится наверху. Мы пропустили какую-то дорогу?
Мария привесила ковшичек к рюкзаку и приготовилась идти дальше. Карин стиснула зубы.
– Блохаммарен находится наверху. А нам сегодня надо в Сюларна.
Мария остановилась и посмотрела на нее, ничего не понимая.
– Но ты же все время говорила про Блохаммарен. Из Стурульвон в Блохаммарен, потом в Сюларна. Ты же все время так говорила.
– Да, знаю, я была уверена, что так и есть, но в бумаге написано, что сегодня вечером у нас комната в Сюларна, а завтра вечером в Блохаммарен.
Мария продолжала смотреть на нее непонимающим взглядом. Только не сейчас. Не когда они уже так близко. Карин шутит. Наверняка шутит.
– Прости.
Карин посмотрела Марии в глаза, и та сразу поняла: она не шутит. Но, может быть, все не так плохо? Они шли немного неправильно. Есть надежда, что им надо вернуться обратно всего на какой-нибудь километр.
– А какое расстояние до Сюларна?
Карин засомневалась. По голосу Марии она слышала, что та начинает злиться. Но сказать «небольшое» или «не очень далеко» – не выход. Опять же остается только сказать правду.
– Девятнадцать километров.
– Девятнадцать километров? Ты шутишь?
– Между Блохаммарен и Сюларна девятнадцать километров. Мы еще не дошли до Блохаммарен, значит, восемнадцать. Возможно, семнадцать.
– Это же, черт возьми, еще четыре часа!
– Прости.
– Когда начинает темнеть?
– Не знаю.
– Да, но черт возьми! Это невозможно! А не могут ли они принять нас на сегодняшнюю ночь здесь, чтобы мы пошли в Сюларна завтра? Мы перебронируем. Ведь должна же быть такая возможность?
На мгновение Карин испытала большое облегчение. Конечно. Это выход. Умница Мария. В полной уверенности, что решение проблемы близко, она достала из рюкзака подтверждение брони и мобильный телефон.
Оказалось, что перебронировать невозможно. Все номера заняты. Последние выходные очень популярны. Если у них есть надувные матрасы или подстилки, то их могут поселить в бытовке. Два места на ужин есть только после 21.30. К сожалению. Карин с Марией взвесили этот вариант, но Мария коротко заявила, что отказывается ночевать в какой-то чертовой бытовке, надела рюкзак и пошла.
Поначалу Мария разговаривать не хотела, а потом, вероятно, просто не могла. Несмотря на дождь и хлеставший их по щекам встречный ветер, лицо Марии приобрело серовато-белый оттенок, а бо́льшая часть кожи обвисла так, будто у подруги вообще отсутствовали лицевые мышцы.
Она выглядела вконец измученной. Едва отвечала, когда к ней обращались. Карин пыталась сохранять хорошее настроение, но чувствовала, что это дается все труднее.
Она не виновата.
Или виновата, конечно, но она просто ошиблась.
– Подожди, давай немного передохнем, – предложила Карин, когда они прошли еще полтора часа.