Велион цыкнул. Воспоминания были не из приятных — Крами была одной из красивейших женщин, которых он когда-либо знал, и она пользовалась этим без стеснения. После последнего их похода Велион проснулся в трактире один, с чудовищным похмельем, без добычи, без денег и без отличного кинжала. Хорошо хоть могильщица, уходя, заплатила за постой.
— Как же не знать, ходили с ней на дело пару раз. А что с ней?
— Сейчас она хозяйка лучшего борделя в окрестностях Ариланты. Называется «Тёплая постель». Правда, он находится по ту сторону столицы, но я бы порекомендовал тебе сходить туда.
— Нет времени. Так она тоже завязала?
— Да. Ей оторвало ступни с год назад, хотя бордель был у неё уже тогда. Она догадалась вкладывать добытое на могильниках в дело задолго до завершения… карьеры.
— Не сомневаюсь. Что ж, давай выпьем за неё.
«И за лучшую ночь в моей жизни», — мелькнуло в голове могильщика.
Они выпили до дна и на этот раз бокалы наполнил Велион.
— Как я и говорил, я пришёл по делу.
Левард вздохнул.
— Я надеялся, что оно подождёт ещё хоть чуть-чуть. Но рассказывай, чем могу, тем помогу.
— Во-первых, мне нужно продать саблю. Все эти чёртовы законы меня убивают. Представь, на входе в пригороды у меня потребовали какое-то разрешение от любого городского старосты, а когда его, естественно, не нашлось, перевязали саблю и запечатали перевязь сургучом.
— Видимо, ты давно не был в окрестностях столицы — этому закону уже больше года.
— Наверное, я давно не ходил с оружием, которое нельзя было бы спрятать в плаще или рюкзаке. Во-вторых, мне нужна карта. Очень старая карта. На ней должно быть изображено южное побережье вместе с Импом. Если там будет изображён сам Имп и его окрестности, старые мосты или броды через Крейну и её притоки, это будто идеально.
— Иногда я удивляюсь твоему цинизму, — вздохнул Левард, вставая из-за стола. — Ты всегда знаешь, к кому обратиться и кем воспользоваться.
Велион не стал спорить. Левард был одержим страстью к картам ещё с того момента как стал наёмником. Он знал каждый город, каждую речушку и каждый брод через неё, каждый холмик, где можно разбить лагерь. Он помнил все места, где его отряд проходил хоть раз. Командиры об этом знали и пользовались знаниями Леварда до тех пор, пока он не ушёл в тот загул, после которого остался ни с чем. В могильниках он при любом случае старался найти библиотеки или что-то подобное, чтобы просмотреть имеющиеся там карты. В конце концов, он собрал, должно быть, самую полную из имеющихся карту довоенного мира.
Левард обогнул стол и, немного поковырявшись то ли с замками, ли с охранным заклинанием, выдвинул большой ящик. Искал нужную карту он недолго — двенадцатидюймовый пергаментный свиток был извлечён на свет буквально через несколько секунд.
— Вот, — сказал он, возвращаясь. Зубами Левард сорвал завязку, положил карту на стол, прижал её деревянной рукой и развернул здоровой, демонстрируя прекрасно детализированный рисунок могильщику. — Самая полная карта южного побережья. Самая полная из тех, что есть у меня, если быть точным. И посмотри на год — триста второй. Её нарисовали за пять лет до начала войны. А чем карта новее, тем она лучше. Если брать довоенное время, конечно — нынешние карты я бы использовал только чтобы задницу подтирать. Лошадиную.
Велион внимательно изучил рисунок, не забывая при этом жевать.
— Это лучшая карта, которую я когда-либо видел. Что ты за неё хочешь?
— От тебя? Ничего.
— Так не пойдёт. Ты хвастался всеми своими картами, и этой я не помню. Значит, ты добыл её уже после того как завязал с могильниками. То есть, тебе пришлось потратить кучу времени, усилий и денег, чтобы её раздобыть. — Велион ухмыльнулся. — Не гневи своих торгашеских богов, Левард.
Бывший могильщик тяжело вздохнул, усаживаясь в кресло.
— В этом весь ты. Что ж… думаю, тебе эта сабля досталась не просто так?
— О, в какой-то мере я очень дорого за неё заплатил.
— Меняемся?
Велион без сожаления отдал саблю Леварду. Тот ловко сорвал печать, распутал завязки одной рукой и, прижав культей ножны к поясу, вытащил клинок.
— Отличная сабля. Просто великолепная. — Хозяин постоялого двора ухмыльнулся. — Расскажу всем байку о том, что эта сабля была моей, но я отдал её тебе, когда потерял руку, чтобы ты отомстил моему обидчику, и вот теперь ты мне её вернул. Люди любят слушать подобные байки.
— Надеюсь, рассказывая, ты не будешь оскорблять магов.
— И не подумаю. А в чём дело?
Могильщик тяжело вздохнул.
— Ни в чём. Помнишь Кронле? Он погиб. Давай выпьем за павших.
Они выпили свои бокалы до дна и помолчали с минуту.
— Надеюсь, с делами и печальными новостями мы закончили? — спросил Левард после тягостной паузы.
Велион, уже спрятавший карту в свой рюкзак, кивнул.
— Тогда… — однорукий улыбнулся и выбил протезом дробь о латунную вставку в столешнице. Получившийся звук был негромким, но Велион почувствовал, как благодаря заклинанию эхо распространяется на весь постоялый двор. — Тогда, — повторил Левард, — давай нажрёмся, брат.
***
Сентябрь уже заканчивался — Велион потерял слишком много времени, залечивая раны, полученные в Бергатте, в небольшом трактире невдалеке от Нового Бергатта, а дорога до Импа предстояла неблизкая. Потеряв ещё два дня в гостях у Леварда, могильщик всё-таки собрался в дорогу.
Если Велион правильно всё рассчитал, то в Имп он успеет до конца октября. После похода в могильник отойдёт от побережья немного на север и зазимует где-нибудь на окраинах обжитых земель. Денег на зимовку у него предостаточно, да и вряд ли он вернётся из Импа с пустыми руками — добычи там должно быть много.
Ведь оттуда, по старой и недоброй байке, ходившей среди могильщиков, никто не возвращался, что, конечно же, было ложью. Из Импа вернулись минимум трое, и ещё не меньше десятка не дошли до города совсем чуть-чуть. С одним из вернувшихся могильщиков Велион разговаривал больше пяти лет назад, если это вообще можно назвать разговором.
Тот странный разговор произошёл в «Чёрной иве» — небольшой таверне в окрестностях Айнса, пользующейся исключительно дурной славой, благодаря тому, что это место облюбовали могильщики и барыги, скупающие добро из мёртвых городов.
Услышав от одного из посетителей, что молчаливый старик в углу — могильщик, побывавший в Импе, Велион сразу им заинтересовался.
— Нет, парень, — сказал его собеседник, — лучше не приставай к нему с расспросами: что-то в Импе свело его с ума. Просто купи ему выпить, говорят, это хорошая примета.
Но Велион не собирался отступаться просто так. Он неплохо заработал во время прошлого своего похода, и если тот, кого называли Каштаном, любил выпить, Велион собирался купить ему столько выпивки, сколько в него влезет, но про Имп узнает.
Каштан пил дешёвое пиво, держа кружку левой рукой, а правая, зачем-то облачённая в перчатку, безвольно лежала на столе. Велион подсел к нему и поставил на стол кружку с выпивкой получше.
— Угощаю, — сказал он.
Старик кивнул и, допив залпом свою кружку, принял угощение. Велион тем временем изучал старого могильщика. Выглядел тот хреново — тощее лицо, набрякшие фиолетовые мешки под уставившимися в никуда глазами, губы, покрытые коростой. Правая щека Каштана непрерывно дёргалась в нервном тике, отчего казалось, что старик вот-вот то ли расплачется, то ли рассмеётся. От сумасшедшего могильщика разило перегаром, помойкой и выгребной ямой одновременно.
— Ты был в Импе, — медленно произнёс Велион.
Каштан отпил пива и ничего не ответил. Не изменилась ни его поза, ни выражение лица, только тик как будто усилился.
— Говорят, что дойти до него не так уж и сложно, но почему тогда оттуда почти никто не возвращался?
Ещё глоток пива. И тишина.
Велион задал ещё несколько вопросов, однако не получил ни одного ответа. Разозлившись, он уже собирался подняться из-за стола, когда правая рука старика вцепилась в его предплечье. Взгляд старого могильщика был по-прежнему обращён на кого угодно, только не на Велиона, но его губы наконец шевельнулись.