Геннадий Башунов
Могильщик. Чёрные перчатки
Глава 1. Могильщик
Холодно… Очень холодно. Промозглый ветер пробирал до костей, от чего ломящие, как от холодной воды, зубы начинали стучать так, что, казалось, сейчас разобьются друг о друга. Если, конечно, не выпадут раньше, вымороженные из дёсен.
Пошёл дождь. Медленно, нехотя. Ледяные капли стекали по лицу, по шее, но за шиворот, слава богу, пока не попадали — мешал шарф. Но и он скоро промокнет и начнёт обвивать шею холодной тяжёлой змеёй.
После первой же попавшей под ноги лужи захлюпало в правом сапоге. Ещё через пару минут вода попала и в левый, значит, и он прохудился. Гадкое чувство от сырых портянок раздражало. Но этому раздражению деться было некуда: вокруг никого, на кого можно было бы его выплеснуть. На обочине дороги даже не росло ни единого дерева, которое можно было бы пнуть, только низкий колючий кустарник. Если как следует приложить куст ногой, то придётся долго вынимать мелкие и острые колючки из штанов, так что пинки по кустарникам были пройденным делом. Других дел, кроме как шагать, к сожалению, нет.
Что это? Усталость? Старость? Не ясно…
В этот день Велион проснулся необычайно рано для себя, ещё до рассвета. Долго валялся, кутаясь в плащ, в ожидании первых лучей солнца. Но оно не появилось. Звёзды постепенно меркли, светлело, вот-вот должен был разгореться рассвет, но небо на востоке заволокло плотными тучами свинцового цвета. Опасаясь дождя, странник двинулся в путь в надежде найти какое-то укрытие, но редкий ржавый лесок закончился, началась равнина, покрытая низким кустарником, от которого пахло магией, слабой, но неприятной. Гадкое место…
Велион ждал, что дождь пойдёт ещё утром, но вместо дождя задул пронизывающий ветер, от которого резко похолодало. А ему даже съесть было нечего, последний кусок размокшего, уже покрытого плесенью хлеба он сжевал ещё вчера в обед. Голод обычно не сильно докучал ему, за двенадцать лет скитаний он привык голодать, но холод будто бы усиливал сосущее ощущение в животе. Велион пил, стараясь заглушить его, но холодная вода уже не помогала. Всё холодное, мерзкое, мокрое… Листья кустарника, плотно растущего по обочинам дороги, были горькими, он съел один, а после долго отплёвывался — их сок, не похожий по вкусу на сок обычной листвы или травы, мог оказаться ядовитым. Впрочем, его доконало бы обычное расстройство желудка — странник не ел толком уже больше двух месяцев. Тощий и раньше, он отощал так, что кости выпирали даже сквозь рубаху. А вот теперь дождь начался… хуже не бывает? Наверное. Хуже только смерть. Тихая, спокойная смерть от переохлаждения…
«Это было бы проще, — неожиданно подумал Велион. — Вот так лечь и умереть».
Он вздрогнул от собственной мысли. Нет, это всё-таки старость. Или погода. Нет, и то, и другое. Путник постарался выбросить эту мысль из головы, но у него не вышло. Когда молчишь, поневоле начинаешь думать. А молчал он почти всё время. Он путешествовал один, в города или деревни заходил редко, общение с живыми людьми для него уже стало дикостью. Перекупщики не в счёт: они не люди. Хотя сейчас он бы поговорил даже с перекупщиком, но в радиусе двадцати миль вокруг не было ни единой живой души способной поддержать беседу, поэтому Велион просто шагал по размокшей дороге, не известно когда и не известно кем проложенной, и думал о смерти.
Дёрнул же чёрт ему сунуться сюда. Город Имп никому не принесёт богатства. Город Имп убивает девятерых из десяти осмелившихся сунуться в него. Город Имп…
А есть ли там вообще город? Все твердят только одно — на юго-востоке, на самом побережье Ядовитого моря находятся руины огромного города. Город, чьи стены возвышаются на высоту десяти человеческих ростов. Город, развалины которого простираются на мили побережья. Город, где были единицы. Да и то они добрались только до стен… те, с кем можно было поговорить, другие вернувшиеся были полубезумны. Но это могло быть и простым бахвальством, делом среди могильщиков обычным. «Я был в Импе и вернулся живым», «Да я этот амулет в Илленсии нашёл»… Так что можно было сказать с уверенностью только одно — на побережье Ядовитого моря находится Нечто. Нечто страшное. И каждый, услышав Велиона, повторял только одно «Сунешься туда — сложишь голову».
Но Велион пошёл. Ему нужны были деньги. Прошлые находки он либо не продал вообще, либо толкнул по дешёвке — что-то оказалось обычными безделушками, а на две вещицы — вазу и ожерелье — были наложены проклятья. Велион загнал их полузнакомому магу, но за гроши. Перед самым уходом он слышал, что этот маг погиб. Что ж, сам виноват, нечего покупать проклятые вещи.