Купец, бегущий позади, закричал от боли. Велион быстро обернулся. Нет, Альх не упал и не остановился, не бросился назад, он, вопя от боли, продолжал бежать. Могильщик видел, как начинают съёживаться волосы на его голове, кучерявиться борода. Ничего, они пробежал уже половину расстояния, всё пройдёт нормально.
И тут произошло то, чего он опасался больше всего — начали рушиться чары, наложенные на двери и прочую горящую ерунду. Справа что-то тяжело гукнуло, огонь будто бы вспучился, вскипел. Велион успел проскочить. Альх — нет. Но могильщик не оборачивался.
Пламя кончилось неожиданно. Тотенграбер пробежал по инерции ещё футов двадцать, остановился. И принялся как можно быстрее разматывать горячий, как свежий суп, шарф. Он едва успел скинуть с лица шарф, как мимо него, чуть не сбив с ног, с воплями пробежал Альх. Его плащ полыхал.
Велион выругался, быстро сбросил с себя плащ, в несколько прыжков догнав купца, сбил его с ног и принялся сбивать огонь. Альх, хвала богам, не стал дёргаться, сжался в комок и замер.
Но пламя не сбивалось.
Могильщик ещё раз выругался, бросил плащ и полёз в огонь рукой. Было чертовски больно, но Велион продолжал шарить по плащу. Наконец, он ухватился за что-то, плотный полыхающий комок. Тотенграбер отодрал его от плаща, пламя окутало его руку, но перчатку, естественно, не жгло. Могильщик с воплем швырнул комок в сторону, затряс рукой, сбивая пламя с рукава. Это помогло. Тогда он вновь поднял плащ и начал молотить им по спине купца. Пламя удалось сбить через несколько секунд, от плаща поднимался только едкий дым.
Велион грубо схватил стенающего от боли купца и принялся стаскивать с него тлеющий плащ. Когда это удалось, могильщик увидел, что на спине у купца большой ожог с три или четыре ладони величиной. Тотенграбер сорвал с пояса фляжку с водой и вылил остатки на ожог, больше помочь было нечем. Купец застонал.
— Надо уходить, быстрее, — хрипло сказал Велион, поднимая Альха на ноги.
Они добрались до бивака, который устроили прошлым вечером, через два часа после заката. Альх шёл с трудом, его приходилось постоянно поддерживать, несмотря на то, что обожженная рука могильщика сильно саднила, да и сам он, охромевший, едва шагал.
Когда они, наконец, выбрались из города, за их спиной багровело пламя пожара. Судя по скорости, с которой разгорался город, он будет уничтожен через пару дней, если, конечно, не пойдёт дождь. Хотя, вряд ли дождь затушит такой пожар.
Стража обоза встретила их радостными криками — они были сильно обеспокоены пожаром. Купца бережно переняли с рук Велиона и отнесли на повозку. Альху несказанно повезло — вечером к лагерю подошёл странствующий лекарь, а солдатам удалось уговорить его заночевать с ними.
Через час, когда ожоги и Альха, и Велиона были обработаны мазью, купец с трудом подошёл к могильщику, сидящему у костра и баюкающему на коленях обожженную руку, сел рядом.
— Знаешь, — после продолжительного молчания сказал купец. — Лекарь запросил за помощь такую цену, что у меня, с вычетом зарплаты охранникам, не останется ни гроша. Тебе придётся подождать, когда я реализую товар.
— Я собрал в городе достаточно, — ответил Велион. — В мои планы не входит путешествие с вами, я иду в горы. К тому же, ты так и не нашёл дочь.
— Ничего страшного. Я понял, как трудно быть могильщиком… и рад, что потерял дочь только прошлой осенью, а не на четыре года раньше. А ещё, — купец слабо улыбнулся, — охранники теперь уважают меня ещё больше.
Велион хмыкнул. В левой, не обожженной, руке он держал старый кусок бумаги — письмо, одно из тех, что забрал из шкатулки. Наверное, оно отвалилось от общей кучи и поэтому осталось в кармане. Могильщик думал выбросить письмо или оставить. Его глодало обычное человеческое любопытство.
— Могильщик… — произнёс купец после долгой паузы.
— Что?
— Я благодарю тебя. Ты помог мне обрести покой. Возможно, только на время, но… — Альх замолчал. — И этот ожог — не самая большая цена за покой. Я думал, что она будет непомерной… и была бы, но ты спас меня. Спасибо.
Велион кивнул и, повертев в руках письмо, сунул его в карман.
Сколько же ему придётся заплатить за свой покой?
На губы выползла горькая усмешка. Он уже давно знал цену.
И эта цена — жизнь.
Глава 3. Неотправленное письмо
Велион давно не был в этих краях, почти восемь лет. Причиной, по которой ноги сами понесли его в эту деревню, было письмо, вынесенное им из Эзмила. Из любопытства тотенграбер всё-таки прочитал его. Потом ещё раз и ещё, и понял, что не продаст никому. Сейчас он жалел об этом, но было уже поздно. Клок пергамента разбудил в нём старые, казалось, забытые напрочь чувства и воспоминания.