Всё это тотенграбер узнал ещё полтора часа назад, когда неожиданно для себя прошёл город насквозь. Побродив по порту с час, он, надышавшись пахнувшим озером ветром, вернулся в город и принялся искать цель своего посещения Креми — трактир с глупым названием «Рыбацкий хвост». Трактир этот располагался в трущобах, в которых проживали в основном рыбаки и работники рыбоперерабатывающих заводов — больших коптилен и прочих построек, где с рыбой происходило такое, о чем могильщик не мог и предположить. Здесь делали даже — о чудо! — рыбное тесто. Велион услышал технологию производства этого странного кулинарного изыска (или же наоборот — отрыжки кулинарии) из уст двух пьяненьких мужичков, которые обсуждали, вяленую рыбу какого вида лучше растирать в муку — плотву или ещё какую-то, название которой могильщик уже не слышал. Проблема заключалась в том, что трущобы занимали три четверти города, а оставшаяся четверть была занята пятью поместьями крупных рыботорговцев — двух графов и трёх купцов. Остальные полторы сотни домов, одно- и двухэтажных, деревянных и каменных, понастроенные, как попало, оказались в состоянии породить столько улочек и переулков, что Велион окончательно заплутал.
Наконец, выйдя к какому-то торговому ряду, он услышал разговор двух бабок-торговок.
— Ой, срамцы, ой срамцы, — бубнила одна, перекладывая на узком прилавке свежих сазанов.
— Исчадья ада, — вторила ей другая. Она занималась потрошением сома, тянувшего фунтов на двадцать, не меньше. — Собрались и водку жрут.
— Да баб, говорят, трактирных в подворотнях охаживают, охальники…
— И водку жрут… Ах, мать твою же в рыбью харю! — взревела бычьим голосом бабулька, роняя склизкого сома с прилавка. Могильщик вздрогнул от неожиданности. Эта бабка весила самое большее пять таких сомов, а согнута была как рыболовный крючок, и как её тщедушная грудь выдала такой звук, совершенно не понятно.
— Не надыть про этих гадов говорить, — заявила бабка, занимающаяся с сазанами. — Это проклятье ихне. Ходють, глазишшами сверкають, перчатками своими, тьфу, гадость, всё лапают…
— Ага, ага, — кивала вторая, плюя на ладонь и оттирая этой же ладонью грязь с сомовой чешуи. — Срамотины!
Велион свернул к прилавкам, держа руки в карманах, как делал это всегда, когда находился в людных местах. Бабки заметили его сразу и, предполагая в нём потенциального покупателя, начали суетиться. Первая принялась перекладывать сазанов ещё активней, вторая начала натирать перепачканного сома с такой силой, что казалось, будто она сейчас протрёт его чешую до дыр.
— Свежие сазаны, — затянула одна, вторая помалкивала, всё ещё стараясь предать своей рыбине товарный вид.
— А скажите-ка, бабушки, — проникновенно начал могильщик, пристально разглядывая сазанов, — где живут эти срамотины, про которых вы рассказывали?
— Знамо где, — сплюнула на рукав бабулька с бычьим голосом. — В «Рыбацком хвосте».
— Свежие сазаны…
— А как пройти к этому «хвосту»? — продолжал Велион. Его взгляд буквально терзал сазанов на куски, жарил их на углях и поглощал.
— Касатик, купи свежих сазанов, внучёк утром наловил.
— Знамо как, — старуха почти уже оттёрла рыбину рукавом и как могла старалась отвлечь внимание потенциального покупателя от конкурентки. — Налево, потома до коптильни и направо. А ты, касатик, разогнать их, поди, пришёл?
— Руки им надо повыдёргивать, — добавила первая бабка, забыв на время о свежих сазанах.
— Повыдёргиваю, — согласился могильщик, на его губы выползла сдержанная улыбка. — Ты, бабушка, здесь забыла оттереть. — Он вытащил из кармана руку в чёрной перчатке и ткнул указательным пальцем сома.
Бабка открыла от неожиданности рот, да так и осталась, забыв закрыть. Вторая мгновенно юркнула под прилавок, прячась за грудой сазанов. Велион усмехнулся и, отвернувшись, зашагал в указанном направлении. Однако, едва сделав пару шагов, он получил тяжёлый удар в затылок. Вещь, ударившая его, была склизкой и воняла рыбой. Могильщик весело выругался и расхохотался, держась за бока. Под ногами валялась тушка сазана, тянувшая фунта на два. Отбросив пяткой рыбину назад, тотенграбер зашагал дальше.
Найти дорогу всё же оказалось не так просто: понять, которое из зданий — коптильня, было довольно сложно. Рыбой воняло от любого дома в этом городке, да и разнообразностью архитектуры дома не отличались. Пришлось снова выспрашивать дорогу, и на этот раз его руки были глубоко засунуты в карманы.