— Я ничего им не говорила! — снова пискнула Элизабет.
Уонда даже не посмотрела на нее.
— Не волнуйся, Элизабет, наш договор остается в силе. Видите ли, все, что она сделала для меня, это на час или чуть больше превратилась в Уонду Виверли. Я знала, что ей нужны деньги. За двести долларов она согласилась поехать вместо меня в отель «Пикарди». Конечно, я объяснила ей, что Фрэнк устроил мне ловушку и я должна быть этой ночью сразу в двух местах одновременно. Элизабет отлично справилась. Она оделась в моем стиле, нашла парик под цвет моих волос. В отель она приехала в девять часов, а через час заказала кофе в номер — это для эффекта присутствия. Но на этом ее заслуги, так сказать, и заканчиваются.
— Мы не будем настаивать на том, чтобы возбуждать уголовное дело против нее, — сказал Джо.
Сам он знал, что мисс Эндрюс будет проходить главным свидетелем по этому делу.
Уонда продолжала:
— Ненависть делает человека слепым. Она ослепляет его разум. Я так боролась за Фрэнка, что в конце концов именно мой муж стал мне более всего ненавистен. Я ненавидела его даже больше, чем Салли. Дело не в деньгах, которые он хотел у меня отнять. Просто единственным моим желанием в этой жизни стало желание отомстить, и как можно сильнее. Чтобы он почувствовал боль — страшную, невыносимую.
— И ты устроила ему мышеловку, — сказал Джо. — Ты перекупила Гарри Валери и получила отличное алиби.
И мисс Эндрюс талантливо сыграла свою роль, изображая тебя в отеле «Пикарди». Все было спланировано. Ты только ждала, когда Фрэнк выйдет от Салли и помчится в отель.
— Все именно так, Джо. Пока Элизабет была в отеле, я стояла на улице рядом с домом, где жила Салли, и ждала, когда выйдет Фрэнк. Конечно, я давно знала про их любовное гнездышко. У меня был маленький автоматический пистолет, который будто бы украли из нашего коттеджа. Фрэнк вышел в половине десятого, сел в машину и поехал на встречу с Гарри. Я сразу вошла в дом. На мне был парик, чтобы меня не узнали случайно. Салли тоже меня не узнала, когда приоткрыла дверь. Я шепнула, что у меня новости от Гарри Валери. Она сняла цепочку и впустила меня в квартиру. Я сняла парик, чтобы она знала, кто я такая, включила погромче стерео и выстрелила три раза, хотя она умоляла не убивать ее. Остальное вы знаете.
Джо кивнул.
— Ты поехала в отель, сменила там мисс Эндрюс и позвонила Гарри Валери. У тебя было железное алиби — ведь «ты» была весь вечер в отеле, а затем тебя видело много людей — Гарри Валери, твой муж, его детектив, да еще и фотограф, так что ты не могла убить Салли Кавинес.
Уонда гордо подняла голову и сказала в своей обычной твердой манере:
— Да, я убила эту тварь Салли Кавинес, и ничто в жизни не доставило мне большего наслаждения.
Джеймс Холдинг
КОНТРАБАНДА
В Неаполь они прибыли в пятницу вечером и остановились в отеле «Эксцельсиор». Они вылетели из Цюриха, и полет прошел нормально, хотя у Энн были какие-то дурные предчувствия.
Артур заполнил документы. Администратор вежливо наклонился и прочитал:
— Мистер и миссис Бенсон. Девенпорт, Айова. — Он произнес — «И-иова». — Вы забронировали номер, синьор Бенсон. Он к вашим услугам. Пятьдесят второй. Специально для вас. Окна выходят на залив, вам очень понравится.
Он позвонил в серебряный колокольчик. Бенсон ждал, что он еще что-нибудь скажет, например, куда идти. Но подошел носильщик и взял их вещи.
— У вас много вещей, я вижу, — заметил администратор. — Я позову еще одного носильщика.
Он снова позвонил в колокольчик.
И только потом он щелкнул пальцами, словно вспомнив, и сказал громко:
— Простите, мистер Бенсон! Одну секунду! У меня для вас письмо.
Он взял с полки пачку конвертов, просмотрел их и вытащил один, обычный белый конверт, и подал его Артуру.
— Простите меня, — сказал он. — Я просто забыл.
Бенсон улыбнулся и ответил:
— Спасибо.
Он быстро взглянул на конверт и подошел к жене.
На конверте решительным мужским почерком было написано только его имя.
Вид из окна был действительно чудесный. Залив и набережная Санта-Лючия лежали перед ними во всей красе.
Носильщики ушли, получив приличные чаевые.
— Как здесь красиво! — воскликнула Энн и бросила свою шляпу на кровать.
Она вышла на балкон и встала, облокотившись на перила. Артур не мог налюбоваться на нее. Она была прелестна — и сейчас, и двадцать лет назад, когда они поженились. Он почувствовал прилив нежности.