Незаметно закончилась зима. Еще по осени, не успев окрепнуть, угасла переписка с Кузьмой. Они обменялись двумя пустопорожними письмами. А в начале весны Виктор получил с юга еще одно письмо. Кузьма звал его в гости, красочно описывал, какой пир закатит в его честь. И уже в конце письма, как бы невзначай открылся, что собирается расписаться с Ольгой, и хотел бы видеть на свадьбе Виктора в качестве свидетеля.
- Только этого мне не хватало,- пробурчал Виктор, перечитывая в письме это место снова и снова. К тому времени его душа уже зачерствела. Он имел перед собой четкие ориентиры, подал рапорт о зачислении в школу милиции и подумывал о том, чтобы через год-два поступить на юрфак.
Начиналась весна тысяча девятьсот девяносто первого года.
В ответ на это письмо Виктор отписался какой-то чепухой, скорее всего, обидевшей армейского друга. И до июня его не тревожили.
В июне заканчивался первый месяц обучения в школе милиции. Лето в том году началось с первых чисел мая. Гремели над городом ранние грозы, шли теплые грибные дожди. По утрам, когда курсанты занимались физзарядкой, небо над головой было высоким и чистым, какого-то особенного, почти божественного ярко-синего оттенка. Ни до, ни после Виктор больше не видел такое небо над собою.
Но в конце июня его мир еще раз рассыпался.
Из дома переслали телеграмму матери Кузьминцева. Прочитав ее, Виктор почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он вышел на улицу, сел на скамейку среди отцветающих кустов калины и закурил. Ему требовалось какое-то время, чтобы прийти в себя. Мать Толи сообщала о его смерти.
- Не может быть,- прошептал Виктор, бесцельно вглядываясь в строчки телеграммы: "витя зпт толя умер тчк похороны тридцатого тчк приезжай тчк тетя наташа".
Он поднялся к себе. Было пять часов вечера тридцатого числа. В горячке нашел блокнот с адресом и телефоном Кузьминцевых в Первоуральске. Но в тот же миг понял, что звонить бессмысленно.
- Что же мне делать?..- Он сел на кровать, обхватив голову руками. И в таком состоянии просидел без малого пять минут.- Нужно ехать…
Наличности было негусто, он только в выходные собирался снять со сберегательной книжки сто рублей. Виктор нашел соседа по комнате, как мог доходчивей объяснил ему ситуацию и занял пятьдесят рублей. Сосед пытался втолковать, чтобы поставил командиров в известность, но Виктор его не слышал.
В Первоуральск он приехал в девять часов вечера. Переспрашивая прохожих, спустя час добрался до нужного адреса. Поднялся на пятый этаж и позвонил в дверь, обитую искусственной кожей. Открыла незнакомая женщина. Мать Кузьминцева Виктор хотя бы приблизительно знал по фотографиям.
- Что тебе?- Устало спросила она.
- Я могу увидеть Наталью Александровну?
- Она в больнице. Ты, наверно, Виктор?
- Да. Телеграмма опоздала, я не успел на похороны.
- Проходи. Обувь не снимай.
Первое что бросилось в глаза – занавешенное зеркало в прихожей. Дорожки в коридоре и паласы в комнатах были сняты. В комнатах стоял тонкий комариный звон – квартиру недавно проветрили. И чувствовалось, что с утра в ней побывало очень много людей.
- Извините, как вас зовут?
- Татьяна Александровна. Я, тетя Анатолия.
- А я его сослуживец. Мы вместе служили.
- Идем на кухню.
Она подошла к открытой форточке и закурила. Виктор сел за стол. Он чувствовал себя странно, словно наблюдал за происходящим со стороны. Чтобы избавиться от этого ощущения, стал присматриваться к окружающей обстановке.
Он находился в двухкомнатной квартире. Судя по мебели, мать Кузьминцева в деньгах тоже не нуждалась. На стенах висели картины, шкафы ломились от посуды и книг.
Татьяне Александровне было около сорока лет. Возможно, она нуждалась в отдыхе и, скорее всего, провела бессонную ночь и не самый лучший день своей жизни, но все же оставалась красивой женщиной.
- Что произошло?- Виктор первый нарушил молчание.
- Подожди секунду,- она затушила окурок в пепельнице, достала из холодильника запотевшую бутылку водки.- Сначала помянем их…
- Их?!- Виктор внезапно почувствовал слабость.- Как их?.. Неужели и Оля?!
- Ты не знал?- Татьяна Александровна пододвинула к нему наполненную до краев стопку.- Пусть земля будет пухом.- В ее глазах блеснули слезы.
Виктор машинально выпил, закусил бутербродом. И спросил, внутренне содрогаясь:
- Их похоронили вместе?
- Нет. Наташа привезла сына в гробу, а Олю похоронили там, на юге. Неделю назад это было.
- Убили?
- Да.
- Кто?
- Не знаю…
Виктор закурил. Собеседница налила ему еще водки и надолго замолчала. Так в тишине они просидели минут пять.
- Вы не знаете, где он жил?- Снова нарушил молчание Виктор.- Я потерял все его письма.
- Адрес где-то был. Я сейчас найду.
- Извините, мне негде переночевать, а с утра я хотел сходить на кладбище.
- Да, конечно. Можешь остаться здесь. Я постелю в гостиной. Если ночью услышишь шум, не пугайся. Я с мужем, он напился. А пьяный он всегда натыкается на мебель, когда ходит в туалет.
- Понял,- кивнул Виктор.
- Я сейчас найду адрес, а ты поешь. Закуски полно. Водки еще выпей.
Спустя несколько минут она принесла подписанный Кузьминцевым конверт и ушла отдыхать. Краем уха Виктор услышал храп ее мужа, когда она открывала дверь в спальню. Он захватил с собой початую бутылку водки, стопку, пепельницу и ушел на балкон. Но в тот вечер водка его не брала. И через полчаса и через час он так и остался трезвым. Курил сигарету за сигаретой и вглядывался в незнакомый ночной город.
12. Цена жизни.
- Когда они познакомились, я сразу почувствовал неладное. На нем было проклятие. Но Оля такая упрямая девочка моя. Она полюбила его с первого взгляда.- Николай Васильевич Наженюк в упор посмотрел на Виктора.- Ты говорил, что вы вместе служили. Но ты не похож на него. В тебе чувствуется зрелость. А он вел себя как мальчишка. Этим и полюбился доче моей. Она ведь у меня одна была. И я теперь остался один. Сначала меня покинула супруга, а теперь вот…- Он снял шляпу и вытер платком вспотевшее лицо.- Идем, уже немного осталось. Но я все время думаю, почему так случилось? А если бы она выбрала такого серьезного парня как ты?..
Одет он был очень тепло, не по погоде. Часто останавливался, вытирал пот с лица. На Викторе, в отличие от спутника, ничего кроме брюк и футболки не было.
Вскоре дорога пошла в гору. Виктор оглянулся и увидел, что они незаметно поднялись на подножие пологого холма. Сейчас городок, в котором Кузьма нашел свой конец, лежал как на ладони. Для этих мест это уже был город. Двухэтажные дома; речной вокзал со складами; цех по засолу и переработке рыбы; сотни четыре частных особняков, не поддающиеся никакому архитектурному плану. Дворы и улицы были так густо засажены фруктовыми деревьями, что трудно было понять, где проходят улицы, в каком направлении они идут. Почти каждый в городке держал большой сад, и каждый второй занимался браконьерством. Особого шика ни в постройках, ни во внешнем облике горожан Виктор не заметил. Видимо, в здешних краях не было принято выпячивать достаток напоказ.
В город он приехал утром. Без труда нашел дом, в котором последний год прожил Кузьминцев. Встретил его отец Ольги, окончательно сломленный гибелью дочери пятидесятилетний мужчина. Это был сухопарый, выше среднего роста, совершенно седой человек. В его поведении уже без труда угадывались признаки душевной болезни. Временами он заговаривался или принимался беспричинно улыбаться. Его улыбающееся лицо было похоже на страшную маску.