Тут же вверх взметнулись новые побеги. Они сплетались между собой, пока не образовали фигуру женщины. Вместо глаз у неё «на лице» неярко светились два синих огонька. В руке она держала нож Лорешинада.
— Классный бонсай… — оценила Рина. — Ты на чьей стороне, зелёное создание?
Существо не обратило на неё никакого внимания. Оно вытянуло руку в сторону эльфа, и произнесло чарующим голосом:
— Ты должен остаться. Вернись в дом хозяйки.
— ОПЯТЬ?! — взорвалась Хельга. — Раньше надо было хвататься, нимфоманки недо…! А теперь эльф МОЙ!
Опешивший от такого Лорешинад был сметён с тропинки, оказавшись на пути разъярённой валькирии. Выпутавшись из кустов, он увидел, как Хельга кромсает тело духа цуруги. Её соперница не двигалась с места, но отрастила вместо рук длинные хлысты, которыми пыталась связать и задушить Хельгу. Пока что девушке удавалось избежать хлыстов, но отрубленные части «бонсая» почти мгновенно отрастали вновь.
Рина стояла, не вмешиваясь в схватку, но глаза рыжей с лихвой выдавали её возбуждение.
— Интересно, что лучше помогает от женских календарных — эльфотерапия или маготерапия?.. — пробормотала она.
В этот момент к её ногам упали ножны Вильв'Ори. Серая тень эльфа скользнула к сражающимся.
Эльф понял, что существо питается от земли, поэтому так хорошо скрывалось. Оказавшись за спиной древесного голема, он остановился. Вдох. Прикинул траекторию движения хлыстов и Хельги. Выдох. С места сорвался в бег.
За два шага до цели он присел, фактически проехав оставшееся расстояние на полусогнутых ногах. Над головой пронёсся зелёный хлыст.
Удар достиг своей цели — Вильв'Ори легко подрубил ноги-корни, сохранив немного инерции для разворота. Выпустив из руки клинок, Лорешинад пригнул голову, принимая на загривок падающего голема. Ещё усилие, и эльф поднялся, удерживая голема на плечах. От забившегося в конвульсиях тела к земле потянулись ростки, но сориентировавшаяся Хельга аккуратно их рубила, не давая добраться до источника энергии. Голем быстро терял вес, и, наконец, осыпался грудой засохших плетей плюща, кленовых листьев, корней. Всё это попадало на голову и за шиворот эльфу, в довершение наградив ударами пары синих камешков…
— Поздравляю с победой над Антеем, Геркулес! — сказала Хельга. — Только вот…
Она показала вниз. Опустив взгляд, эльф увидел, что левая штанина девушки рассечена чуть выше колена. Нога, к счастью не пострадала.
— …В следующий раз предупреждай, — закончила Хельга.
Ещё опьянённый битвой, виноватый и беспомощный, эльф упал перед ней на колени. Хельга улыбнулась и поцеловала его в лоб, потом, качнувшись, несильно боднула.
— Ты мой, только мой. Усёк? — казалось, она говорила это самой себе. Да и вообще всем силам природы.
В лучших традициях прерывания подобных сцен Рина кашлянула в кулак, а когда на неё оглянулась, сделала вид, что рассматривает листья ближайшего ясеня. Хельга выпрямилась и подала руку, чтоб помочь Лорешинаду подняться. Тот поцеловал её ладонь, но встал сам. Оставшийся в куче мусора нож он сунул в сапог.
Остаток ночи в замке прошёл не менее бурно.
Сайласа мучили кошмары: он бредёт по бесконечной пустыне, и она стелится бархатом под его ногами. Она сильна и по его сигналу готова уничтожить всё живое. Песок вокруг оголяет кости давно сгинувших мертвецов, и Сайлас осознаёт ту мощь, что послушно подчиняется ему… В момент наивысшего наслаждения своей смертоносной силой он просыпается от ужаса в холодном поту… А потом всё с начала… Магистр бродил по коридорам привидением и всех нервировал.
Грим поддерживал в стазисе раненую Тель, не имея понятия, как её лечить, а главное, как диагностировать, что у неё там с головой. Он зло гремел посудой на кухне и переводил кофе.
Наван не высовывался из комнаты, смотрел бессонными глазами в темноту, держал на руках спящую белку. А что творилось в его душе, он не рассказал бы даже себе.
Один только Пашка нервно спал, иногда всхлипывая и дважды за ночь упав с кровати.
Утро, естественно, тоже не задалось.
Поэтому когда Грим почувствовал, что черту сигнализации пересекла машина с двумя пассажирами, то еле сдержался, чтобы не жахнуть по ней огненной стеной. Просто так, не разбираясь. Единственное, что остановило — это капитальная усталость. Не забывая про стазис для Тель, он поплёлся по холодному коридору из кухни на улицу. Расчесаться и побриться он даже не думал. Лениво передвигал ноги, нёс очередную чашку кофе, которая с приближением к выходу дымилась всё сильнее. Законы физики были не причём — напиток в руках разозлённого с вечера колдуна начинал вскипать.
«УАЗик» с яркой, но грязной надписью на боку «КОТЁНОК ГАВ» уверенно шёл по развязшей слякоти к замку. Грим подпёр «косяк» дыры в стене гаража, вспомнил, где видел эту кличку раньше, и приготовился знакомиться с её обладательницей. А также быстро решать, как вести себя с Лорешинадом: не то, чтоб колдун снял с эльфа подозрения, но и снисходить не собирался.
В общем, в меру оскорбительную речь он придумал, развернуть гостей, откуда приехали, собрался, но машина остановилась, и из открывшейся двери вслед за хмурым эльфом выскочил небольшой буро-рыжий волчонок, похожий на дворняжку. Он подбежал к колдуну, потёрся об ноги, лизнул свободную руку. Ошарашенный Грим отпрянул, расплескал половину кофе, но не заметил этого, встретившись взглядом с человеческими хитрющими глазами зверя. А довольный волчонок по-хозяйски уселся у его ног и взглянул на подошедших.
Первым приблизился Лорешинад. Натянутый, как струна, он цепким взглядом обежал Грима, приготовившись в любую секунду напасть. Следом за ним шла полноватая девушка, уставшая, измученная, отчего два торчащих коротеньких хвостика из волос смотрелись ещё более нелепо. Она зябко съёживалась, неся в сплетённых на груди руках какие-то бумаги… Девушка чем-то смахивала на Натали, но в ней были гордость и невероятная внутренняя сила…
Взгляд. Её взгляд заставил колдуна подобраться, захотеть встать по стойке «смирно» и пригладить волосы. Это длилось пару мгновений, и вконец раздосадованный Грим вместо приветствия сплюнул под ноги. Волчонок сморщил мордочку и недовольно фыркнул.
Лорешинад тоже не горел желанием играть в любезность. Остановившись, он слегка поклонился по обычаю дроу и прошипел спутнице:
— Это Грим.
— Здравствуйте, — бодро улыбнулась она и протянула руку. — Меня зовут Хельга.
Одна ладонь колдуна была облита кофе, вторая облизана Риной, так что он со злорадством пожелал протянуть ей сразу обе. Но Хельга прочитала его мысли и не стала дожидаться такого радушия.
— Птиц… Сокол… Кирилл рекомендовал нам отвести эти бумаги сюда, — она протянула колдуну стопку пожелтевших листов.
Тот даже не взглянул на них:
— Почему он не отдал мне их вчера сам?
— Так это Вы были у него вчера… — догадалась девушка, и Грим понял, что потерял последний козырь.
Хельга продолжила:
— Мы нашли это только вечером в домике Агапки. Вы знакомы с ней?
— Не так близко, как ей хотелось бы… А что вы делали в домике Агапки? — он попытался придать голосу властную интонацию, но с ненавистью понял, что с этого момента его как альфа-самца будут нежно, аккуратно и ненавязчиво раскатывать по асфальту ровным тонким слоем. Что-то мужское, глубокое и древнее в его сущности яростно воспротивилось матриархату.
Хельга даже голос не повысила, но сказала, как отрезала:
— Это не Ваше дело.
Грим уже не пытался скрыть щёлки зрачков. Молча взял у неё листы…
— Я думаю, это орёл фашистской Германии[87]! — с радостью отчеканили у Грима за плечом, он вздрогнул и обернулся. Рыжая Рина смотрела на чёрный рисунок орла с опущенными крыльями в углу первого листа.
— Во-первых, Имперской Германии, а во-вторых — нет, он древнее, — не отрывая взгляда от её лица, колдун сложил листы вслепую, не заботясь, куда из рук делась чашка.