Трещали старые доски. Тела утопали в огне, кормящемся их буйством. Лишь на миг Грим прервался, отстранился, крутнулся, проломив несчастную кровать, смягчил собой падение Рины. Завершать они не собирались.
…Когда из-под двери колдуна ощутимо потянуло горелым, отходивший на первый этаж Сайлас всерьёз забеспокоился. Не рискнув стучаться, он крикнул сквозь дверь:
— Ты бы химичил в лаборатории, профессор зельеварения!
Дверь промолчала. Грим тоже. Зато тихонько высунулся из своей комнаты Наван. Оценил обстановку, оглянулся на спящую белку, вышел. Направился к комнате Эстелиель. Постучался, послушал ответную тишину. Прислонился к рассохшемуся дереву и зашептал:
— Эльфён, а знаешь, я сегодня первый раз вёл машину…
С другой стороны двери, сидя на полу и обхватив себя за плечи, корчилась в немой истерике Эстелиель…
— …Извини, волчонок, я не побрился к твоему приходу.
Рина засмеялась, привстала на локте, окатив его волной рыжих волос. Как в первую встречу.
Они лежали на ещё тёплых камнях пола в окружении догорающих головешек. Накрылись подкопчённой простынёй. До подушки огонь не добрался.
— Расскажешь мне, кто такие таги? — Грим бездумно гладил локон.
Рина лукаво подмигнула:
— Не сейчас. Ты мужчина, а мужчины после секса отворачиваются к стене и храпят.
— Хм, знаешь, я предпочёл бы храпеть на чём-нибудь повыше. На твоей раскладушке, например. Только на чердаке я замёрзну…
— Не замёрзнешь ведь. Продолжай.
— Переезжай сюда. Я помогу перетащить сейчас основное.
— Не-а, ты лучше приберись тут. А я быстро.
Рина легко выпорхнула из-под простыни. И обнаружила отсутствие одежды. Лишь оплавленные жаром зеркальца со штанов блестели в золе.
Грим был готов провалиться. И понимал, что останется сейчас в гордом одиночестве профессора зельеварения. Да ещё на полу голышом, ибо его джинсы тоже почили с миром.
Девушка как ни в чём не бывало пошарила по углам и с облегчением обнаружила свой шарф. Улыбаясь, набросила на грудь, обвила бёдра. Колдун залюбовался её беззаботным лицом и телом, угадывающимся под тканью. Расслабился, решив, что она не сердится. Тоже встал, неуклюже завернувшись в простынку.
Рина выскочила из комнаты, и по коридору побежал её весёлый голос:
— О, Нав, пойдём, поможешь мне перетащить вещи к Гриму!
Колдун ухмыльнулся. Вообще без комплексов девочка! Она бы и нагая мага построила без смущения.
Наклоняться и отшвыривать в угол головешки оказалось трудно, если при этом пытаться удерживать на себе одеяло… Сначала Грим его скинул, только потом подумал, что проще всю эту труху дожечь к эльфам…
В этот самый миг ввалились Наван с раскладушкой, баулом в руке и рюкзаком за спиной и Рина с матрасиком, скатанным в рулон, на голове.
Маг не отказал себе в удовольствии с молчаливой улыбкой обозреть комнату, свалить вещи в угол, оглядеться ещё раз, получить поцелуй в щёчку от Рины (для чего она вскочила на баул), слегка поклониться Гриму в знак прощания и, уходя, ещё помаячить в дверях, за что словить тлеющей головешкой вдогонку.
Глава 92. О богах и лидерах
Анриель вёл свой маленький отряд без остановок. Сам он валился с ног, но старался крепиться изо всех сил. Вильфаринки, закалённые на службе, выглядели более бодрыми. А вот Зоопарк вёл себя, как большой ребёнок: он уныло тащился за тянущими его «взрослыми», уже не помнил, зачем они идут, и не понимал, куда. Да и понимать не хотел. Он мечтал лишь о сне и спокойствии. Даже иногда — о вечном сне, чтобы уже точно никто не дёргал.
— Слушайте, эльфы, — внезапно оживившись, произнёс он хриплым от жары голосом, — а что с вами случается после смерти?
Такого вопроса не ожидали. Хоть и устали от погони и паранойи настолько, что не сильно удивились.
— Ну… — начал Анриель смущённо. — Тела мы хороним в земле, тёмные — спускают в лаву. Трупы разлагаются, давая органические вещества…
— Это понятно, это ты как лекарь говоришь. Но я не о том. Вы верите в загробную жизнь? — уточнил Зоопарк.
— Не понял, в какую жизнь?
— А, ну, в существование после смерти…
Ответом ему послужило ещё более смущённое молчание. Эльфы переглядывались, не решаясь заговорить.
— Что, всё так плохо? Муки ада и огонь вечности? — уже развлекался серый.
— У нас уже не принято об этом говорить. Мы отказались от религий. Ещё живя рядом с вами, до переселения и закрытия портала, мы увидели, как слепа может быть вера, как люди убивают друг друга просто из-за различия религий… И решили, что с нами не должно случиться подобного. — Анриель замолчал, давая понять, что всё сказано.
— Ну, чаще всего всё не так просто было, мне кажется, — задумчиво рассудил Зоопарк. — Но и религиями войны прикрывали. И сейчас этим не брезгуют.
Разговор зашёл в тупик. Эльфы не знали современности мира Разных, Зоопарк не ведал их истории.
Солнце клонилось к закату. Далеко по руслу реки явственно виднелись горы Тирин'Шахри, давая надежду завершить путь.
Впрочем, Анриель не мог с уверенностью сказать, где искать Четырнадцатого, так что всё равно маялся в предчувствии долгой небезопасной дороги вдоль хребта. Зоопарк откровенно ныл от скуки и усталости, а вот девушки были рады: приближалась возможность мирно затеряться в горах.
Неядриль первая не выдержала упаднического настроения парней.
— Давайте всё-таки мальчику расскажем. Что такого-то?
Туриенель улыбнулась, а Анриель пожал плечами.
— Изначально у каждой расы было своё божество. Мы чтили создателя Эру, а тёмные — свою богиню Ллос. Считалось, что именно Ллос отделила «избранных», дала им возможность видеть тепло в темноте и подарила змеиные плётки. Но и мы не жаловались, научились заклинать воду, растения… и животных.
Зоопарк заметил, что последнее слово она сказала как-то виновато. Взглянул на её лицо.
— Мы заигрались. Подчиняя волю зверей, мы истребили сначала опасных хищников, потом… Потом — почти всех. Волки вот вымерли совсем недавно. Остались пугливые травоядные ящеры, безобидные змейки, в подземельях — крысы и пауки. Говорят, иногда слышно цикад и сверчков. Больше никто не выжил. — Нея пожала плечами и немного помолчала. — Но я отвлеклась. Мы все верим в жизнь потом, после существования — в Мире Духов. Но это не религия — это реальность, из Мира Духов сознания умерших возвращаются в плак'кйорлов и т'тирмонов по зову жриц или целителей. Но это другая история, тебе не нужная. Так вот, наши верования были похожи на ваши.
Тут Анриель резко обернулся и сурово взглянул на девушку.
— Что не так? — опешила она.
— Да ничего. Я просто не разделяю твоего мнения о схожести.
— Не будем спорить. В общем, мы верили, что наши нечестивые попадут в рабы к тёмным, а праведники — в идеальный мир Эру. У тёмных было веселее. Ты знаешь, что у них абсолютный матриархат? Так вот, их мужчины верили, что после смерти Ллос проводит их в такое место, где будет много женщин — все твои, безотказны и услужливы. Так они компенсировали свою обиду за отсутствие магии. А женщины… Женщины верили в превосходство своей природы, покровительство Ллос. Самые сильные чародейки у них до сих пор зовутся жрицами. Впрочем, у женщин-то ничего и не изменилось, только мужчины стали более тихими и послушными. Ни одного восстания не произошло с момента отмены религий.
— А вы просто взяли и отменили их? И не было недовольных? — удивился Зоопарк.
— Общество поняло, что религия — это пережиток прошлого. Строить отношения можно на простых светских нормах. У нас есть налоговая система и товарообмен на государственном уровне. Что ещё надо?
— Верить, что есть смысл в жизни! — с жаром произнёс серый.
— Знаешь, мальчик, мы живём долго. Почти всё, что каждый из нас сделал в юности, — лук например, — рассыпается прахом к середине жизни. Приходится делать новый лук и знать, что детям он не достанется — развалится от времени. Ничто не долговечно для нас. Ветра и вода размоют каменные постройки, деньги потеряют смысл, стихи покажутся детским лепетом… Мы уже давно научились просто жить и стараться не разрушать сильнее тот мир, где обитаем.