Пусть она продержалась без сна больше суток и позарез нуждалась в отдыхе – ощущение усталости на телесном уровне почти как физическая боль – перевозбужденное сознание не могло отлепиться от вазы. Ее не оставляли мысли о Лярне, на котором Шени никогда не бывала, только видела снимки и фильмы. В лихорадочной полудреме ваза представлялась ей запечатленной в стекле проекцией Могндоэфры – в переводе на незийский, Страны Изумрудного солнца – и казалось, если удастся чуть больше понять про Могндоэфру, с вазой тоже все получится.
Поворочалась, устраиваясь поудобнее. Не помогло: она тянулась к Лярну, как стебель пробивающего бетон растения, ваза так и стояла перед глазами, и чтобы дать выход этой энергии, Шени принялась спорить с воображаемым собеседником, который будто бы считал, что в узорах вазы нет никакого смысла, они как разводы крема на торте или потеки соуса (почему-то сплошь гастрономические ассоциации – наверное, сказывалось то, что в последние сутки она почти не ела). Шени возражала, мысленно орала на него и требовала, чтобы он посмотрел ее глазами. В конце концов они стали вместе рассматривать вазу, которая была не просто вазой, а еще и Лярном, и Шени яростно восклицала: «Не будь дебилом! Вот сюда смотри – видишь?! А это видишь?..» – и показывала ему то, что должно сложиться из перепутанных осколков.
В какой-то момент ее словно подбросило: озарение, вот как это называется! То, что возникло в ее распаленном мозгу, надо проверить прямо сейчас, не то уснешь и все забудешь. Знаем, как это бывает.
Доковыляв до стола, включила аппаратуру и начала комбинировать фрагменты так, как только что делала в полусне. Если это попросту бред – надо выспаться, а если не бред… Все равно выспаться, но перед этим поставить на место то, что стало понятным в бреду.
«Я молодец… – подумала Шени, недоверчиво глядя на результат. – Ну, молодец же я, правда?.. А ты хоть что-нибудь понял?!»
Последняя реплика была адресована воображаемому собеседнику.
Вернув на правильные места еще четырнадцать осколков, она доплелась, пошатываясь, до матраса и, довольная победой, наконец-то уплыла по волнам сна.
Разбудил ее звонок. «Уже будильник... – сквозь полусон отметила Шени, переворачиваясь на другой бок. – Подождет...» В следующий момент ее так и дернуло: какой будильник, если она его не ставила, звонят в дверь! К концерту подключился телефон. Это Лаури, они же урок на сегодня перенесли, время подходит – через десять минут…
– Сейчас открою, – хрипло отозвалась она, схватив телефон. – Подожди минутку, пожалуйста!
Запаролить файл с трехмерной моделью вазы (оригинал спрятан в нише за тумбой), раздвинуть шторы, потом в туалет и умыться холодной водой. Хорошо, когда у тебя серая кожа – никакие превратности на цвет лица не влияют, не то, что у землян.
– Давай закажем пиццу? – с порога выпалила Лаури. – Я утром сбежала из дома и еще ничего не ела.
– Как сбежала?..
– От бабушки, она прилетела спасать нас со Стивом от влияния Эдвина. Она психует, что он вернулся, и требует, чтобы папа выгнал его из дома, а дом ведь не папин, а мамин. Она говорит, ты представитель графского рода и глава семейства, почему ты вырос тряпкой, ну-ка делай что я говорю… Ненавижу, когда у них начинается. Ой, у тебя тут, случайно, не оргия была?
Оргия, с вазой, Живущие-в-Прохладе оценили бы, подумала Шени, пинками отодвигая к стене матрас. От старого расплывшегося кресла, на котором лежал перед смертью Джаспер, она избавилась – а то ей только призраков в студии не хватало – и теперь здесь было просторней, чем раньше.
– Сначала заработалась, потом организм запросил немного поспать.
– А-а… – с оттенком разочарования протянула ученица.
Если б оргия, Шени поднялась бы в ее глазах на недосягаемую высоту.
Лаури недавно исполнилось пятнадцать, и она обитала в мире своих фанфиков – словно в раковине с завитками, шипами, гофрированными фестонами и перламутровыми отблесками. Подростковый эскапизм, но, похоже, не просто эскапизм, а способ выстраивания отношений с окружающей реальностью, эффективный защитный фильтр. Если тебе пятнадцать, и ты девочка, немало найдется желающих влезть в твой мир и чем-нибудь поживиться: от утешительной мелочевки для самолюбия до вещей достаточно серьезных, вроде твоего отказа от собственного мнения, чтобы оппонент не обиделся, или согласия на унылую служебную роль в чужой игре, лишь бы с тобой продолжали общаться. Не говоря о ситуациях похуже. Фанфики Лаури окружали ее, словно мерцающая броня, зыбкая и неосязаемая, отгораживающая ее внутреннее пространство, недоступное для посторонних. Когда Шени до этого додумалась, это примирило ее с выносящими мозг сюжетами Лаури.