Никто из двадцати семи участников мнения Эдвина не разделял, и только двое нажали на «Сомневаюсь».
Мне бы ваши заботы, дебилы малолетние, подумала Шени, выбираясь из аэрокара на окутанной сумраком «этажерке».
По дороге купила еды. Солнце скрылось за домами, западный бок видневшегося вдали Элака все еще розовел в его последних лучах.
Дверь съемной квартиры открылась не сразу – замок не в порядке?.. И не только замок: пол залит чем-то темным, густым и липким, в студии кавардак, облезлая хозяйская тумба лежит на боку, а потайная дыра в стене стала в полтора раза больше, и под ней белеет крошево штукатурки.
«И здесь тоже?..»
Что за желе чавкает под ногами, Шени поняла, увидев ошметки распоротой оболочки гелевого матраса. И кто здесь побывал, тоже ясно: подельники Джаспера ищут вазу! Хорошо, что отвезла ее в университет и оставила в сейф-камере.
Заперев дверь, она тихонько спустилась по лестнице и вышла на улицу, в духоту тропического вечера. Было противно. Ну и мрази. Понятно, что они роются везде, где Джаспер, по их мнению, мог припрятать краденое, и насчет студии не то чтобы сильно ошиблись, но искать-то можно по-разному. Портить вещи, которые кому-то нужны, и топтать чужие рисунки – вот это уже полное дерьмо! Она едва ли не шипела от ярости, стремительно шагая вдоль темного канала, и никак не могла успокоиться.
Судя по характерному запаху, вода Сайвак-блочау цвела, но в сумерках не разглядеть сизых, ржаво-рыжеватых и темно-зеленых пятен, сотканных из микроскопических листочков. Вдобавок пахло нагревшимся за день тротуарным покрытием и – еле уловимо – вездесущими специями Элакуанкоса.
Когда из потемок выступили две фигуры, Шени все еще была злая. Только это ее и спасло. Если б успела вернуться в свое обычное миролюбивое состояние, перетрусила бы, как тогда в «Снежном привете», но желание порвать в клочья тех, кто напакостил у нее дома и в студии, до сих пор ее не покинуло.
– Стой, курва! Это же у тебя в гостях Джаспер концы откинул?
– И что?
– Где то, что у него с собой было и ты заныкала?
– Все полиция забрала, – огрызнулась Шени, жалея о том, что не умеет убивать взглядом. – Там спрашивайте.
Земляне ей не поверили. И почувствовали ее злость. Один врезал ей кулаком по уху – не сильно, скорее чтоб запугать, но вряд ли он ожидал, что в ответ ему под ребра вонзится, проткнув ткань пропотевшей футболки, остро заточенный карандаш.
Лежал в кармане курортных штанов: вдруг пригодится. И пригодился. Сдвинув пластиковый колпачок, Шени выхватила оружие художника и всадила бандиту в область селезенки. Насколько глубоко – непонятно. Оттолкнув второго, бросилась к ближайшей подворотне. У них могут быть парализаторы, поэтому надо петлять, чтобы не смогли прицелиться. Если догонят, ей конец.
Окрестности она изучила до последнего закоулка, пока бродила тут и рисовала. Анфилада проходных дворов – и дальше выход на улицу Рье-Бакёро. Позади топот, впереди, за аркой, сияние разноцветных огней. Вылетев в сутолоку оживленной улицы, она с разгона чуть не сбила с ног прохожего, но тот успел перехватить ее и вместе с ней крутанулся, как в танце, гася энергию движения.
– О, это ты?.. Добрый вечер!
Эдвин Мангериани собственной крашеной персоной.
– Добрый, – выпалила Шени, задыхаясь. – Пусти, я тороплюсь!
– Да я тоже тороплюсь, – весело подмигнув ей, он нырнул во тьму арки, из которой она только что выскочила.
Ему-то что понадобилось в здешних дворах?
Увидев себя в зеркальной витрине, поскорей сдернула с головы серебристый парик: без него проще затеряться в толпе среди других незийцев. Даже если те двое потеряли ее, наверняка они позвонят своим сообщникам. Ее ход – позвонить в полицию. Вытащила телефон: не работает. Аккумулятор сел. Модель недорогая, без защиты, а бандиты, видимо, применили глушилку из тех, которые съедают заряд до нуля. С компом то же самое.