Солнце выжигало светом морозный пар. Сторож вскинул кустистые брови, осмотрел поочередного каждого.
– Насчет могрости. – Аня взглянула на брата, подпитываясь уверенностью. – Он… Она… Нечто преследует нас.
С минуту Байчурин прикидывал в уме, а не послать бы их восвояси за шуточки. За три года он прогнал от дома множество любопытных подростков, выслушал уйму дурацких вопросов о зомби и упырях. Эти двое его озадачили настырностью. Он рассудил, что выслушать будет резонным решением. Толкнул сапогом дребезжащую калитку в сторону.
– Проходите.
Каменный дом состоял из двух мрачных комнат: кухни и спальни. Гости воровато заглянула в спальню, где виднелись только заправленная кровать у затертого ковра и стол в ворохе бумаг. Стены серели побелкой. Мебели наблюдался минимум. В кухне искрились тающим инеем два окошка, вдоль дальнего от двери – стоял круглый стол и две новенькие табуретки. На столе чернели сковородка с яичницей и ломти ржаного хлеба. Кирпичная печь в углу полыхала дровами, накаляя эмалированный чайник до свиста.
Крашенные черным доски пола светлели потертостями. Обувь никто не снял, как и верхнюю одежду – только расстегнули молнии и сняли шапки. Байчурин сел за стол и буркнул-предложил кофе. Ребята отказались, рассматривая его бесцеремонно. Вблизи он походил на агрессивного социопата.
– Спасибо, что согласились нас выслушать, – улыбнулась Аня.
Она присела напротив Байчурина, пока Витя расчищал от дров себе место на лавке. Хозяин дома жевал завтрак, и Аня тактично отвлеклась на вид за окном. Кресты, надгробия. Вынужденная улыбка сползла с ее лица, но обратилась она вполне непринужденно:
– Вы в прошлый раз упоминали о могрости.
Аня бросила подначивающий взгляд на брата. Витя выдохнул:
– Мы не требуем помощи…
Она закивала, удерживая просящим взглядом внимание сторожа:
– …нам достаточно объяснения. Может, – она запнулась и повернулась спиной к окну, – может, вам что-либо известно об этой… этом безумии в Сажном?
Овчарка перестала обнюхивать оцепеневшего Витю и легла на живот у его ног, дыша открытым ртом и смотря в другую комнату. Только сейчас Аня заметила слепоту собаки – синевато-коричневые зрачки напоминали стеклянные шарики.
– И что случилось? – буркнул Байчурин с предвзятостью пограничника. Недоверие все еще сквозило в каждом его слове, в каждом взгляде.
– Эта мерзость преследует нас. – Аня сцепила руки на коленях. – Меня. Наша бабушка… Вы слышали?
– Слышал.
Чайник закипел. Байчурин сыпнул ложку гранул в эмалированную кружку и наполнил кипятком до краев. Запах крепкого кофе немного развеял гнетущую атмосферу.
– Мы видели какое-то существо, – признался Витя. – Одноглазое. Смахивает на гиену. На огромного пса. На гиену. Да, гиену. Но с рукой…
Витя сконфузился под скептическим взглядом кладбищенского сторожа.
– …человеческой, – завершила сбивчивую характеристику Аня. – Не рукой, а только костями руки. Костями мертвой руки. Трупа.
Аню от отвращения передернуло. Витя стянул шапку, взволнованно приглаживая волосы.
Байчурин смотрел на них с изучающим прищуром. Его сомнение медленно, но трансформировалось в тревогу.
– С рукой?
– Да. Женской. Кольцо на пальце.
– На фаланге, – уточнила Аня, потирая колечко на мизинце и поглядывая на руку Байчурина – на стальное кольцо-печатку в форме секиры.
В углу за лавкой стоял топор с высокой рукояткой и длинным лезвием. Скорее не топор для колки дров, а секира, как на печатке. Лесорубный топор. Байчурин задумчиво откусил сушку, издавая хруст движением мощной челюсти.
– И существо напало на кого?
– Бабушка бредит о псах с руками. Но у нее сотрясение и расстройство… временное. – Аня с трудом разомкнула ледяные пальцы. – Нечто залезло вчера ночью. В наш дом. Напало из темноты, из дыма. Я не знаю… – запнулась она в изрытых воспоминаний. – Кажется, это был мужчина.
Аня умолчала, что целилась в чужака, а ударяла в стену, что повсюду рычали тени-монстры.
– Женщина, – неожиданно поправил ее брат. – Костлявый, даже несколько девичий силуэт.
– Нет, я видела, – настаивала Аня. – Я посветила фонарем… – Исправилась: – Просветила его фонарем – он прыгнул. Лысый, с неподвижными шарами глаз. Как в тот раз, – она стрельнула взглядом за окно, – здесь. Оборвыш.
Аня поежилась от чудовищной близости могил. С этим местом у нее ассоциировались толпы восставших мертвецов.
Витя настаивал: в дом проникла костлявая ведьма. Развернулось пререкание с сестрой.