— Что такое? Что вы затеваете? — встревожилась Елизавета Николаевна.
— Большое дело затеваю! Грандиозное! Колоссальное! Но вы не беспокойтесь! — заторопился он и для убедительности прижал руку к сердцу. — Если я даже и проиграю, то хуже все равно не будет! А если выиграю… Ого! Ва-банк!
Стуча ногами, он выбежал из дома, вскочил в свой автомобиль и поехал, рванув машину чуть ли не с места на полный ход.
Глава 22
Софья Андреевна ждала и не скрывала от себя ни того, что ждет, ни того, что волнуется. Думала: «Это он неспроста! У него что-то есть!» Нетерпение и беспокойство тревожили ее. Она было подошла к буфету и достала бутылку виски, но подумала и поставила ее обратно. «Не надо!» — решила она.
Когда Табурин приехал, она, справляясь с дыханием, пристально и пытливо посмотрела на него, не сумев спрятать свой взгляд. Уж очень сильно хотелось ей узнать, с чем он приехал. Но ни в лице, ни в глазах ничего не увидела.
— Садитесь! — держа себя в руках, пригласила она.
— Да, спасибо!..
Оба с полминуты помолчали.
— Вы хотите сказать мне что-то очень важное? — спросила она.
— Да, очень важное…
— Я слушаю!
Табурин уже собрался начать говорить, но запнулся. И сейчас же рассердился на себя: «Я как будто боюсь чего-то и не решаюсь!» Он поднял голову.
— Мне, Софья Андреевна, надо сказать вам действительно исключительно важное! — не пряча глаз, твердо начал он. — Вы сначала удивитесь и подумаете, будто я глупо и непозволительно шучу, но я не шучу. Я очень серьезно, вы сами увидите! И вы, пожалуйста, не перебивайте меня, а дайте договорить до конца. Дадите договорить?
— Я уже сказала вам, что слушаю вас.
— Дело в том, что я… Мне надо рассказать вам сюжет одного фильма, который я на днях видел в кино! — неожиданно, но решительно выпалил Табурин.
Софья Андреевна действительно удивилась. Фильм? Но сразу поняла, что за этим фильмом что-то кроется, а поэтому не запротестовала и, собрав силы, стараясь казаться почти незаинтересованной, нехотя сказала:
— Я очень давно не была в кино… О каком фильме вы говорите?
— Очень интересный… Детективный! Ну, конечно, любовь, убийство и все прочее такое… Я постараюсь рассказать как можно короче и только самое главное!
— Да, пожалуйста, покороче… И только главное!
— Видите ли… В одном городе, здесь в Америке, жила семья: муж, жена и мать жены. Муж был очень хороший человек, но больной: полупарализован. И были у них знакомые… Не помню их по фамилиям, да фамилии и не важны: некий «он» и некая «она». Не супруги и не любовники, но люди близкие друг к другу. А что именно их сближало, про то мы говорить не будем!
— А вы уверены в том, что я хочу слушать про этот ваш фильм? — сразу не выдержала и резко спросила Софья Андреевна, выпрямившись и глядя вызывающе.
— Уверен! — ничуть не смутился и не отвел глаз Табурин. — Я уверен даже в том, что если я сейчас замолчу, то вы сами потребуете, чтобы я продолжал.
Он сказал это очень твердо. Софья Андреевна посмотрела на него и увидела в его глазах такую же твердость, какую слышала в голосе. И сердце у нее забилось.
— Говорите! — коротко сказала она: не то согласилась, не то приказала.
Табурин поправился в кресле.
— Ну-с, тут начинается кусочек романа. На сцене появляется молодой человек. Вы понимаете, что случилось? Жена — молодая женщина, он — очень милый человек, а муж — развалина… Подробности ясны, не правда ли?
— Вполне ясны! — еще держа себя в руках, спокойно ответила Софья Андреевна. — Но при чем тут этот непонятный «он» и эта «она», имен которых вы не помните?
— Очень при чем! Дело в том, что этим двум понадобилось убить мужа.
Он сказал это, не сводя глаз с Софьи Андреевны, и она знала, что он не сводит с нее глаз, хотя и не смотрела на него. Был момент, когда она еле удержалась, чтобы не посмотреть, но не посмела, оробев противной робостью. И почувствовала, как начала биться какая-то жилка в виске и как откровенно начало прерываться дыхание.
— Понадобилось? Почему? — сумела она кое-как взять себя в руки, но голос все же дрогнул, и Табурин заметил, что он дрогнул.
— Почему? — небрежно уклонился он. — Об этом надо говорить отдельно и долго, а я ведь обещал рассказать покороче. Поэтому ограничусь только фактом: понадобилось.
— И… И что же? — еще владея собой, спросила Софья Андреевна.
Табурин быстро глянул на нее: ни растерянности, ни смятения. «Может быть, выдержит и не сдастся?» — подумал он. И стал говорить тверже и увереннее.