Официальная резиденция архиепископа располагалась в величественном парке площадью чуть менее трёх акров, поросших лесом и прекрасно озеленённых, которые сами по себе стоили немалого состояния, учитывая цены на недвижимость в Теллесберге. Сам по себе дворец был великолепным зданием, построенным из мрамора золотистого Армакского оттенка, и задуманным так, чтобы быть домом одному из архиепископов Матери-Церкви в великолепии, соответствующем его высокому посту, но вкусы Стейнейра были несколько проще, чем у большинства предыдущих прелатов Старой Черис. Например, великолепная мебель, которой его непосредственный предшественник обставил этот кабинет, была убрана при вступлении Стейнейра в должность. Он заменил её мебелью, которую он и Ардин Стейнейр, его умершая много лет назад жена, собрали за время их совместной жизни. Вся она обладала достаточным вкусом, но также было старой, удобной и (само собой) очень любимой.
В данный момент Стейнейр полулежал, откинувшись на откидывающуюся спинку кресле, которое его жена Ардин заказала для него вскоре после того, как он был рукоположен в сан епископа. С тех пор он приводил его в порядок по крайней мере дважды, и, судя по состоянию ткани, скоро ему придётся оббивать его заново. Причина, по которой он собирался это сделать (на этот раз), лежала, удовлетворённо свернувшись калачиком у него на коленях, мурлыча от счастливого собственничества. Белоснежная кото-ящерица, чьи когти разорвали обивку когтеточки в форме кресла, которой его так любезно снабдили — и которую тоже звали Ардин, несмотря на то, что он был самцом — явно не сомневалась в том, кто кому принадлежит, что бы там ни думали глупые люди.
Теперь Ардин-ящерица прервался на полумурке и поднял голову, чтобы неодобрительно взглянуть на Стейнейра, так как архиепископ наклонился достаточно далеко в сторону, чтобы долить ещё бренди в предложенный Волной Грома бокал. К счастью для представления кото-ящерицы о правильной организации Вселенной, процесс наполнения бокала не занял много времени, и анатомия его матраса относительно быстро вернулась в соответствующее положение. Ещё лучше было то, что руки, которые были отвлечены от своей обычной функции, возобновили свои послушные поглаживания.
— Такое облегчение осознавать, что духовный пастырь Империи сделан из такого сурового материала, — сухо заметил Волна Грома, указывая бокалом на большие, сильные руки, ритмично поглаживающие шелковистую шкуру кото-ящерицы. — Мне бы не хотелось думать, что вами можно легко манипулировать… или, Боже упаси, вы так легко подчиняемы!
— Я понятия не имею, о чём ты говоришь, — ответил Стейнейр с безмятежной улыбкой.
— О, конечно, нет! — фыркнул Волна Грома, а затем позволил новому глотку бренди прокатиться по своему языку и направил его медовый огонь вниз по горлу. Он некоторое время наслаждался этим ощущением, но затем выражение его лица посерьёзнело, так как он вновь обратил своё внимание к истинной причине сегодняшнего вечернего визита.
— Я понимаю логику планирования твоих поездок, Мейкел, — сказал он серьёзно, — но я бы солгал, если бы сказал, что у меня нет некоторых существенных оговорок по этому поводу.
— Я не понимаю, как человек, на которого возложены твои обязанности, может чувствовать себя по-другому. — Стейнейр слегка пожал плечами. — На самом деле, во многих отношениях, я бы и сам предпочёл остаться дома. И не только из-за возможных затаившихся убийц, или каких-нибудь ещё более повседневных опасностей, связанных с поездкой, или даже из-за того, что по моим ощущениям я проведу довольно много времени в невыразимой скуке. — Он поморщился. — С другой стороны, даже учитывая все эти причины, по которым я должен оставаться дома, я всё равно не могу оправдать свой отказ от поездки. Во-первых, потому что это моя духовная ответственность как Архиепископа Церкви Черис. У нас было более чем достаточно отсутствующих архиепископов, которые посещали свои архиепископства на один-два месяца каждый год! Дети Божьи заслуживают лучшего, чем это, и я намерен сделать всё возможное, чтобы они это получили.
Губы Стейнейра сжались, а глаза потемнели. Волна Грома лучше других знал, что Мейкел Стейнейр был одним из самых мягких по натуре людей, которых когда-либо рождала человеческая раса. Однако в этот момент, глядя в эти глаза, видя выражение его лица, он ещё раз осознал, какая огромная пропасть лежит между словами «мягкий» и «слабый».