Лютер ненавидел огромную коллекцию реликвий. Еще больше было ему неприятно то, что она якобы обещала прощение. Он терпеливо ждал возможности представить свои знаменитые Девяносто пять тезисов, пока Фридрих не покинул Виттенберг в 1517 году, отправившись на осеннюю охоту в Лохау. А представил он их в день самого большого почитания коллекции (День Всех Святых). Однако когда предприимчивый коробейник Джон Тетцель стал торговать на границах Саксонии индульгенциями по указанию архиепископа Майнца в обмен на помощь в перестройке собора святого Петра в Риме, Фридрих оскорбился, как Лютер. Правда, причиной стало политическое вторжение, а не религиозная непристойность. В 1518 году, после того, как церковь выступала против Лютера, Фридрих прекратил оборот индульгенций на своих землях, поскольку торговля ими также бросала вызов его власти и авторитету. В тот же год он спас Лютера от депортации в Рим и, вероятно, от гибели{154}.
ПРАВИТЕЛЬ
Фридрих всю жизнь прожил холостяком. Его называли «Мудрым» из-за способности сохранять мир. Перед тем, как хитроумно разобраться с делом Лютера, он пережил вызов соперников, среди которых был архиепископ Альбрехт из Майнца. Саксонский правитель стал фаталистом к концу правления (1525) и имел репутацию «человека середины», что отражалось в его личных девизах: «Используя все мои способности, всегда медленно продвигаться вперед»{155}. Спалатин, который также являлся биографом Фридриха, считал, что характер и храбрость курфюрста лучше всего проявились во время двух главных вызовов его правления. Первым стало честное посредничество при избрании Карлоса I из Испании императором «Священной Римской Империи» Карлом V в 1519 году. Вторым же — протестантское восстание в начале 1520-х годов, с которым он не менее ловко справился.
Во время выборов императора с Карлосом соперничали еще два правителя, претендующие на корону: Генрих VIII из Англии и Франциск I из Франции. Все знали, что голос Фридриха будет решающим. Английский король первым предложил взятку, которую, если можно верить Спалатину, Фридрих проигнорировал.{156}. В этом соревновании у девятнадцатилетнего испанского короля были все преимущества. Как внук покойного императора Максимилиана, он являлся наследником как испанской короны, так и королевств, тянущихся от Сицилии до Австрии. Папа Лев X боялся возникновения новой испано-германской монархии больше, чем империи Карла Великого и изначально присоединился к другой группе, поддерживавшей французского короля, активы которого, однако, бледнели в сравнении с испанцем.
Папство, французы и швейцарцы решили избавиться от Карлоса и обратились к любимому сыну Германии Фридриху. Папский легат, кардинал Каэтан, который недавно с пристрастием допрашивал Лютера в Аугсбурге, сообщил об их выборе пятидесятишестилетнему курфюрсту Эта идея тоже появлялась в голове у Фридриха, но исчезла, когда вслед за ней он вспомнил два отрезвляющих факта: отсутствие у него резервов, чтобы управлять Империей, и вероятность проигрыша войны Карлосу, а также и роспуск коллегии курфюрстов Германии, если только он попытается поступить, как предлагал Каэтан.
Ни при каких условиях Германии нельзя было терять право на выбор императора. Это давало ей вес в европейском мире, позволяя князьям вытягивать крупные финансовые и политические концессии из кандидатов на трон. На самом деле в периоды выборов Германия могла хорошо попользоваться иностранцами. Коллегия курфюрстов также давала немцам наилучшую надежду на функциональное единство и прагматический мир, если и не статус нации.
По словам Спалатина, Фридрих прибыл во Франкфурт и нашел там трех других курфюрстов, готовых за него голосовать. Если Фридрих тоже отдаст свой голос за себя (при выборе императора меньшинство капитулировало перед большинством, и таким образом получалось единогласное решение), то у немца появится возможность захватить императорскую власть. Семь курфюрстов, одетые в подбитые горностаем красные мантии и береты, голосовали 27 июня 1519 года. Как рассказывает об этом Спалатин, Фридрих присоединился к трем другим курфюрстам, голосовавшим за него, и таким образом стал императором «Священной Римской Империи» — но только на три часа и в закрытом помещении, где собирались курфюрсты! Перед тем, как сообщить другим о единогласном решении в пользу Карлоса, Фридрих объяснил другим курфюрстам, почему даже самый сильный германский князь не может быть императором, и передал свой и их голоса в пользу короля Испании.
Поскольку не существует никаких открытых для доступа общественности протоколов событий (есть только с восторгом написанная Спалатином биография и слухи, исходившие из кругов, близких к Фридриху), эта история остается, в общем-то, легендой, и очень лестной для Фридриха. Некоторые историки принимают ее, как факт, и видят в его капитуляции еще один выверт судьбы в полной змеиных укусов истории Германии. Если бы саксонский курфюрст смог править, как император «Священной Римской Империи» в 1519 году, меньшая Германская Империя варианта 1871 года могла бы стать реальностью на три века раньше{157}.
После выборов саксонские князья страдали от унижения от рук испанцев. В благодарность за поддержку Фридриха новый император предложил брак племянника и крестника Фридриха, будущего саксонского курфюрста Иоганна Фридриха и сестры Карлоса Екатерины. Двор в Виттенберге получил официальное письмо с предложением в 1521 году. Ни Фридрих, ни отец Иоганна Фридриха, князь Иоганн, не склонялись к согласию на этот брак, который предвещал большее вмешательство испанских Габсбургов в саксонскую политику. Однако предложение брака испанскими Габсбургами нельзя было с легкостью отклонить.
В итоге от этого брака Саксонию спасли возражения испанской королевы-матери, которая не хотела, чтобы дочь от нее уезжала — по крайней мере, ради дальнего германского князя. Тем не менее, немцы были оскорблены подобным поворотом событий, что дало саксонским князьям новый повод для недовольства. Это дорого стоило императору-испанцу, когда в Саксонии началась протестантская Реформация{158}.
За защитой Лютера Фридрихом скрывалось желание сделать влияние испанских Габсбургов и римского папства как можно более легковесным внутри Германии. Если не считать традиционной набожности и необходимости защищать своих подданных, следовало учитывать и популярность Лютера. Если бы императору и Папе удалось казнить суперзвезду Виттенбергского университета, то власть и авторитет Фридриха, а также мир на его земле пострадали бы вместе с Лютером. Когда в апреле 1521 года Лютер, приговоренный еретик, был призван на заседание парламента в городе Вормсе для ответа за свое учение, саксонский курфюрст тоже посетил это заседание — как ангел-хранитель{159}.
Ожидая приговора Лютеру в Вормсе и политических непредвиденных отрицательных последствий в Саксонии, Фридрих действовал так, чтобы спасти жизнь Лютеру, и поместил его под стражу в Вартбургском замке, где обеспечил нужную защиту. Там Лютер был спрятан от врагов на протяжении года, перевел Новый Завет на немецкий язык и путем переписки планировал Реформацию. По окончании заседания парламента большинство немецких земель и городов присоединились к Саксонии, отказавшись утверждать решения парламента и публиковать приговор Лютеру в своих землях.
Хотя у Фридриха имелось достаточно политических причин для поддержки Лютера, нельзя сбрасывать со счета эволюцию его религиозного благочестия и набожности в ответ на учение Лютера. В 1522 году он акронимично поместил новый девиз на рукавах зимней одежды: «Слово Божье вечно» (VDMIA — Verbum Dei Manet in Aeternum){160}. К тому времени Фридрих достаточно хорошо знал учение Лютера, чтобы поразмышлять о его достоинствах и судить о них, как и об этом Слове. Он давно признал правоту Лютера, его право обучать Священному Писанию и проверять истину традиционной церковной доктрины. Даже до того, как Лютер вышел на сцену, Спалатин сообщал о «большом неудовольствии и удивлении» Фридриха из-за неуважения, демонстрируемого Слову Божьему. Он настаивал, что «вопросы веры должны быть чисты, как слеза», под этим он имел в виду библейскую прозрачность и ясность. Не желая упреждать грядущее религиозное насилие, Фридрих объявил себя готовым скорее вести жизнь отшельника, чем по незнанию или невольно бросить вызов воле Бога в истории. Такая личная набожность привела его в 1523 году к препятствованию принятию ранних мер против Томаса Мюнцера, который в дальнейшем возглавил Крестьянскую войну. За десять месяцев до этой войны, в июле 1524 года, Фридрих предоставил аудиенцию с саксонскими князьями проповеднику-подстрекателю, и позволил ему представить программу радикального эгалитарного восстановления общества вместо умеренной программы реформ Лютера{161}. Когда весной 1525 года крестьянские армии выступили против него, Фридрих, открыто признавая свою веру в божественное провидение, отверг желание князей и поклялся принять крестьянскую власть над своей землей, если будет доказано, что это — воля Божья{162}.