Выбрать главу
Новое гражданское общество

Новая теология критически переоценивала не только проблемы, угрожающие душе, но также и те, что стояли перед всем обществом. В лютеранской версии христиане, являвшиеся «господами всех вещей» в сознании и душе, несли обязанности «рабов всех вещей» в своем телесном воплощении и светских занятиях. Политическому, социальному и бытовому расширению Реформации также способствовали диссидентство внутри лютеранских рядов духовных отцов и требования крестьян и ремесленников во имя христианства и Реформации.

Учитывая чернила, которые современные ученые потратили на описание политических и социальных идей Лютера, как ведущих к триумфу абсолютного германского территориального государства, само выражение «лютеранское гражданское общество» может показаться парадоксальным. Однако религиозные реформаторы принимали не только германское национальное движение, но также и цель достижения справедливого и честного общества для всех немцев. До того, как реформы Лютера изменили церковные законы хотя бы одного города или деревни, он опубликовал крупные трактаты по политической философии, об облегчении доли бедных, браке и семье, еврейско-христианских отношениях и реформе образования.

По двум пунктам соперничающие реформаторы того времени соглашались: победа означала обеспечение и закрепление реформ в законах и нормах поведения, а самый эффективный способ сделать это — вобрать в себя установленную власть. Соответственно, лютеране изображали сепаратизм и революцию, как уклонение от христианского морального и гражданского долга. Уклонение — это, скорее, оставление и разрушение общества, чем его внутренняя реформа. Это хорошо понимали как Томас Мюнцер, который возглавил Крестьянскую войну, так и радикальные голландские и германские анабаптисты, создавшие царство террора в городе Мюнстере: первый навязывал мирное принятие его реформ саксонским князьям, в то время как вторые пришли к власти законными способами{189}.

Для того времени совокупные эффекты реформ, осуществляемых в политике, социальном обеспечении, жизни семьи и образовании, были такими же важными, как и те, которые пытались провести в церкви и религии. В борьбе за справедливые законы и честные институты Бог и дьявол воюют как за отдельные души, так и за правление на Земле. Лютер представил две возникшие и существующие одновременно власти, которым Богом предписано управлять светской и церковной сферами жизни. Князьям и аристократах! следует надзирать за телом и собственностью, пасторам и священникам — охранять совесть и душу.

Для Лютера немецкой проблемой шестнадцатого века был успех дьявола в искушении как правителей, так и священников, и подданных и мирян, на продажу своих душ и уклонение от нравственных и духовных обязанностей. Политики делали это, дозволяя несправедливость и создавая препятствия для Евангелия; священники — лживо заверяя о спасении и обладая светскими амбициями; а общая масса человечества — позволяя так легко себя обмануть и запугать и тем, и другим. В дополнение к иностранному врагу — хищническому папству, виделись и два других врага, угрожавших гражданскому обществу в первые десятилетия Реформации. Это были католические правители, которые подавляли протестантские религиозные реформы, а также ренегаты — протестантские проповедники и революционеры, которые подзуживали простого человека взяться за оружие и бороться за якобы христианские права.

Преследуя свои цели, Лютер сделал размытыми линии власти и силы, которые сам и начертил. Прежде всего, это произошло, когда он пригласил христианских господ благородного происхождения из германской нации, как христианских мирян, поддержать его против несговорчивой церкви. В 1523 году он похвалил пример конгрегации мирян немецкого города Лейснига за то, что там заменили католического священника лютеранским пастором, выбранным им самим. Он похвалил действия горожан, как правильное отрицание ложного «человеческого закона, принципа, традиции, обычая и привычки»{190}. Это была новая доктрина о церкви, а рационализация произошла как раз вовремя.

В 1528 году во время посещений Саксонии было обнаружено разнохарактерные и неравномерные религиозные знания и малые улучшения нравственности среди мирян в сельских приходах. И Лютер снова призвал немецких князей, как мирян-христиан, стать «вынужденными епископами». В этой роли им следовало обеспечивать недавно появившиеся протестантские церкви управлением, властью и силой, которые требуются для должной работы и дисциплины{191}. Несмотря на разъясняющие положения, которые подчеркивали мирской статус князей и исключительную природу их новой власти, эта уступка стала зловещим прецедентом для Германии.

Когда в 1523 году князья начали преследовать протестантов, Лютер попытался, но безуспешно, загнать джина назад в бутылку, читал аристократам лекции о том, «что они не могут делать»{192}. С 1528 года германские правители никогда больше — если когда-то и делали это — не ограничивали свою власть только телом и собственностью. Сплетение Лютером мирской и духовной власти позволило новой церкви пережить детство и продолжать свою миссию в относительной безопасности. Она стала в большей мере готовой к сотрудничеству государственной церковью, наделенной властью и готовой смешивать крупные дозы религии и гражданской жизни — через новые школы, систему соцобеспечения, организацию семьи и быта, которые помогла создать.

Школы и университеты

Первое межрегиональное объединение германского народа было лингвистическим и культурным. Оно концентрировалось вокруг написанных на родном языке проповедей Лютера, памфлетов, Библии, церковных гимнов и катехизисов. Лишь немногие немцы того времени были настолько образованы и готовы наблюдать за реформой германских школ и университетов, как Лютер. Между 1520 и 1546 годами одна треть всех публикаций на немецком языке являлись первыми изданиями или репринтами его работ. Он писал и говорил на простом, ясном и понятном ритмичном немецком языке. И до сих пор это выделяет его письменные работы в «ужасном немецком», где в состоящих из фрагментов многопредметных предложениях так трудно найти глаголы{193}. Лютер хотел, чтобы этот язык также стал языком саксонского двора и его использовали бы «все князья и короли Германии». Таким образом, это позволило бы им говорить с нацией{194}. Этот диалект также был ранней формой пангерманского языка, известного сегодня, как верхненемецкий язык, который появился из смеси восточно-средненемецкого и нижненемецкого диалектов. Лютер обогатил его словами и фразами коллег и студентов из других регионов Германии. На его творчество повлияла также и его жена, урооженка Западной Саксонии Екатерина фон Бора, ее умение излагать мысли Лютер хвалил и ценил выше собственного{195}.

В 1524 году Лютер обратился к магистратам и членам советов по всей Германии за финансированием государственных школ для всех мальчиков и девочек. Он заявил о целях предприятия — воспитании «мужчин, способных править над землей и людьми, и женщин, способных вести хозяйство и правильно обучать детей и слуг». Школы обеспечивали как новое религиозное, так и светское образование{196}. Мальчики получали до двух часов официального образования в день, девочки — по крайней мере, час. Остаток дня посвящался определяемой родителями домашней работе или обучению ремеслу{197}.