— Но это же миллионы записей! — присвистнул окружной прокурор. — Во сколько же это нам обойдется?
— Вы думаете о деньгах, когда перед нами жже самый великий эксперимент всех эпох? Фу\ В лаборатории нужно установить не только звукозаписывающее устройство, но и специальную видеокамеру с осциллографом, чтобы непрерывно снимать лицо Вика и с течением времени замерить сумму его микродвижений. И через несколько месяцев мы жже сумеем высчитать, в каком темпе времени он живет. Но сейчас мне нужно увидеть госпожу Вик.
Потрясение на три дня вывело из строя Мирабель, поэтому окружной прокурор заметил, что, вероятно, она еще спит. Тем не менее, Ветштайн позвал слугу, который вернулся с информацией, что Мирабель уже пришла в себя и может принять ученого.
Когда Ветштайн постучал в дверь спальни, открыла медсестра. Великий ученый робко прошел к кровати и сел по знаку Мирабель.
— Я пришел, — сказал он, — выразить вам мои чувства и передать жже мои поздравления. Вы жена самого блестящего ученого в мире. Он жже победил само время! Но я хочу сказать вам, госпожа Вик, что это странное шипение является его попытками что-то сказать вам!
Мирабель широко раскрыла глаза и резко села в постели. Губы ее чуть приоткрылись.
— Этот звук? Вы же не имеете в виду…
Ветштайн молча кивнул.
Мирабель опустилась на подушки, ее лицо сначала покраснело, затем тут же побледнело, потом снова пошло красными пятнами.
— Скажите же мне, что он сказал, — еле слышно прошептала она.
Ветштайн удивленно взглянул на нее.
— Что он сказал? Он жже ничего не сказал! У него жже еще не было времени, чтобы что-то сказать. На первое слово потребуются недели, а может, и месяцы. Но когда мы запишем его, вы должны будете его услышать.
Мирабель улыбнулась. Она будет ждать этого слова с блаженным чувством, потому что помнила поцелуй, который Эммануил подарил ей перед тем, как спустился в подвал. Очевидно, он решился пуститься в это путешествие и поцеловал ее в знак того, что оставляет ее одну. Наверное, что-то пошло не так, но, несмотря ни на что, он продолжает говорить с ней через неизмеримую пропасть времени, разделившую их.
— И я еще хочу сказать, — добавил, вставая, Ветштайн. — Я не знаю, с какой скоростью передвигается во времени ваш муж, но я должен это узнать. Завтра, госпожа Вик, если вы будете чувствовать себя лучше, я хочу, чтобы вы спустились со мной в лабораторию. Я буду задавать вам вопросы, и должен жже услышать на них ответы.
Мирабель улыбнулась и кивнула ему. Ветштайн пробормотал ей пожелания хорошего дня и вышел из спальни.
Он подозревал о причине столь медленного перемещения Эммануила во времени, но ему была нужна помощь Мирабель, чтобы найти доказательства.
А Мирабель ужасно разволновалась, когда узнала, что Эммануил пытается связаться с ней. И от одной этой радостной мысли она почувствовала себя лучше.
— Он даже не шевельнулся, — прошептала Мирабель, стоя в подвале и заглядывая в окошко куба. — Кажется, только моргнул, и, может, губы его чуть приоткрылись.
— Значит, он все же двинулся с тех пор, как вы видели его в последний раз? — спросил Ветштайн.
Она снова всмотрелась в Эммануила и чуть кивнула.
— Но только едва-едва, — сказал она, поворачиваясь к великому физику.
Улыбка расцвела на его полных, как у ангелочка, губах.
— Шипение стало тише, — удовлетворенно пояснил он. — Его тело уменьшается, аппарат тоже уменьшается, поэтому шипение становится тише, и это объясняется лишь замедлением потока времени внутри аппарата. Когда тело перемещается в любом направлении, оно сокращается по вектору движения. Чем быстрее полет, тем короче длина и тем жже медленнее поток времени. — Он с бесстрастным самодовольством окинул Эммануила. — Но он не использовал движение. Он просто улучшил его воздействие при помощи связи с иными измерениями. И с чем более дальними измерениями он заключает связь, тем медленнее он движется. Это жже не просто стасис времени! Это жже гораздо, гораздо удивительнее! — Его заискрившиеся глазки встретились с глазами Мирабель. — А теперь, госпожа Вик, готовьтесь к славе!
Ветштайн знал, о чем говорил. Примерно через день после того, как он установил в лаборатории Эммануила Маркуса Вика дополнительное оборудование, к домику Вика, точно стая ворон, слетелись репортеры.
Мирабель мгновенно стала героиней, Эммануил героем, а статьи об их романе с жаром пожирала широкая общественность. Попавший в ловушку Эммануил наверняка последние слова, — слова успокоительные, подбадривающие, заверяющие в его любви, адресовал своей жене.