— Потому что я — человек! — закричал Фил, тоже передавая этот крик жестикуляцией щупальцев, плюхаясь со стула.
Он шлепнулся на резиноподобный пол и замер от ужаса.
Он лежал на полу вздувшейся массой, покрытой мерцающей слизью, и его двигательные щупальца извивались и корчились, а речевые были неподвижны. Затем он понял, что нет смысла убегать от восседающего на стуле ужаса, потому что он сам был таким же ужасом.
Он закрыл свои четыре глаза. Внезапно в голове вспыхнуло знание о том, кто он такой, зачем он здесь и каково его место в этой Вселенной. Фил обрел знания, каких не было и быть не могло у него, как у человека.
Но все же он продолжал рассуждать, как человек.
Это еще одно видение, подумал он.
И открыл глаза.
Видение никуда не исчезло. Доктор Фарджон по-прежнему оставался сексопусом. Он сполз со стула, оказавшегося чем-то вроде углубления из трех перекладин, шлепнулся на эластичный пол и стал наблюдать за Филом с выражением, которое, как уже знал Фил, означало жалость.
Речевые щупальца доктора Фарджона медленно задвигались.
— Вы позволите мне порассуждать вместе с вами?
— Да, — сказал Фил.
— Тогда успокойтесь. Эти видения — ерунда. Главное, ваш глубоко скрытый невроз…
— Вы уже говорили это. И именно тогда превратились в сексопуса. Откуда мне знать, что через минуту вы не превратитесь в кого-то еще?
Четыре глаза Фарджона, не мигая, уставились на него.
— Если вы хотите остаться нормальным, то следуйте моим командам. Расскажите мне о видении, которое только что было у вас. Вы что-то говорили о человеке…
Фил уже не испытывал никаких трудностей при использовании речевых щупалец. Он быстро замахал ими.
— Да, я был человеком. И у меня случалось видения. Страшные галлюцинации об иной реальности.
— Этой реальности?
— Да нет. Они все были разные, не связанные друг с другом. Я был человеком. Я приехал к вам, как человек — вы тоже были человеком — и начал рассказывать вам о своих проблемах, как вдруг вы превратились в сексопуса.
— Ага! Я превратился в сексопуса. А как бы вы описали человека?
Фил описал человека.
Внутренние веки глаз сексопуса, который раньше был человеком, закрылись. Фил воспринял его усмешку, как непрофессионально ироническую.
— Если подумать об этом существе, — сказал Фарджон, — то мы можем сказать, что такое существо, которое вы описываете, не существует, да и не может существовать. Поскольку, видите ли, человек ваших видений основан на принципе, в котором семь плюс четыре дают одиннадцать, или десять плюс двенадцать — двадцать два. Поэтому мы спокойно можем отбросить все эти бредни о человеке и…
— Нет, не можем! — взволнованно замахал речевыми щупальцами Фил. — Потому что — видит Бог! — четыре плюс семь и есть одиннадцать. Разве не так? — добавил он, внезапно заколебавшись.
— В ваших видениях, может, и так. Но в подобных видениях явные ошибки всегда принимаются за истину.
— Ошибки? Говорю же вам, даже сейчас мне совершенно ясно, что четыре плюс семь равняются одиннадцати, и совершенно абсурдно, что эта сумма может быть какой-то иной. Кстати, какой она должна быть, по-вашему?
— Двенадцать. А десять и двенадцать, согласно закону «два держим в уме», составляют двадцать четыре.
— Десять и двенадцать равно двадцати четырем? Боже мой! Но как? Почему?
Фарджон в замешательстве посмотрел на него.
— Это же аксиома, Грейдон, — сказал он. — А аксиому можно доказать лишь самой аксиомой. Но вы же признаете, что ноль плюс ноль равно одному?
— Насколько я понимаю, — упавшим голосом сказал Фил, — ноль плюс ноль равно нолю и ничему иному.
— Вот как! Равно нолю, который меньше единицы? Но послушайте, вы же это не серьезно. Как тогда, по-вашему, возникла наша Вселенная?
Забавно, цинично подумал Фил, а вслух произнес:
— Значит, тот факт, что ноль плюс ноль равно единице, объясняет создание Вселенной?
— Что же еще может это объяснять? Наша Вселенная существует? Существует. Значит, у нее должно быть начало.
— Да.
— А так, как первоисточник ее не мог быть материальным — потому что для такого первоисточника потребовался бы свой первоисточник, — значит, первоисточник и из чего не возник. Или, напротив, возник из суммы двух ничего. Вы не испытываете затруднений, следя за моими рассуждениями?
— Ни малейших, — ответил Фил, стоя на самом краешке безумия.
— Принцип очевиден. Составная частица нейтрино — самая маленькая из всех возможных частиц, — появилась в результате столкновения двух равных ничто или нолей. А раз сумма двух нолей дает нам нейтрино, то создание Вселенной зависит от закона «два держим в уме», что имеет место при любом сложении чисел меньше десяти. При оперировании числами больше десяти, закон «два в уме» нарастает, и так далее. Этот закон полностью объясняет, почему наша Вселенная постоянно расширяется, и почему будет продолжать расширяться до тех пор, пока не достигнет того неизменного состояния, которые ученые называют — и совершенно правильно — Пустотой Абсолютного минимума. Вот почему, во время сложения семи и четырех, — чисел меньше десяти, — сумма увеличивается и становится равной двенадцати… Мистер Грейдон!