— Это же та самая планета, червей которой Робертсон использовал, чтобы предоставить Человечеству очень полезную услугу. Технически и официально, этой планетой владею теперь я. И, возможно, мы найдем возможность обменять эту планету на Свободу.
Карайлайраба — Ангус Пендлер — задумчиво потер покрытый седыми волосками подбородок.
— Но, возможно, Гарри Робертсону это не понравится. Прими во внимание, Оо, что мы улетели с нашей планеты, чтобы позабавиться, а не для того, чтобы делать несчастными других людей. У Робертсона могут быть свои планы на эту планету, которые мы еще не почувствовали.
— Чепуха! — Оо сложил документ, подтверждающий правовой статус, и убрал его в карман пиджака. — У кого бы ни оказались черви, он предоставит такую же услугу, что и Робертсон. Ты же сам знаешь, что земные ученые — это абсолютно самоотверженные люди, которые думают лишь о счастье Человечества, их не волнуют ни заслуги, ни слава, они просто хотят работать. Это же написано в той книге, которую на звездолете читала старая леди.
Он вернулся к разбору документов, но в это время настойчиво зазвенел мелодичный звонок. Оо-Робертсон машинально направился к двери, но тут же передумал и кивнул вместо этого на дверь Карайлайраба. Судя по лицу Карайлайраба, ему это не понравилось. Оо было почти смешно наблюдать, как Карайлайраба мучительно размышляет, не делает ли он чего, не характерного для Ангуса Пендлера.
Но ему не долго предстояло переживать. Оо тут же услышал радостный женский крик.
— Ангус! Ангус, как я рада вас видеть! — Пауза, чмоканье. — Вы ничуть не изменились. Я только что прилетела — спасибо, Ангус, я сама положу сумочку — из Сан-Франциско! И попала в ужасную толчею… я всю дорогу использовала дорожку десятого уровня. Так что я совсем запыхалась... Гарри! Гарри!
Раздался стук бегущих каблучков, и в холл из-за угла выбежала земная девушка. Она была одета в поразительное сочетание синего и красного. У нее было круглое лицо и полные губы, а также изящная фигурка. Ее голубые глаза буквально сияли.
— Гарри! — закричала она. — О, мой любимый!
Оо был ошеломлен, когда она кинулась к нему в объятия, крича, смеясь и что-то при этом тараторя. Когда он слегка пришел в себя, то поцеловал ее наугад в лицо и попал прямо в полные губы, затем плотно ее обнял, понимая, наконец, что означали мысли Робертсона, когда он думал о любви.
— Моя родная, — хрипло прошептал он. — Моя чудесная! Мне так недоставало тебя… Это было такое мучение…
— Она откинула голову назад.
— А как ты думаешь, чем это было для меня? — отчаянно прокричала она в ответ. — Я все время думала, как ты там, в полном одиночестве, не считая Ангуса, нарганцев и, разумеется, этих гадких червей! О, Гарри!
Она снова впилась в него поцелуем. Затем отступила и критически окинула все его метр восемьдесят роста, после чего снова бросилась его обнимать и неистово целовать.
— Я люблю тебя, такого большого болвана, который улетел и бросил меня! Но вот теперь-то мы непременно поженимся!..
Она вдруг замолчала и взглянула на свои наручные часики.
— Твоя речь! — неистово завопила она. — Уже через полчаса… Идем, я арендовала наземный автомобиль. Я еду с вами…
— Моя речь? — пробормотал Оо.
— О, Гарри! Ты ничуть не изменился! Разумеется, тебя уже ждут. Неужели тебя ничуть не волнует, что собрались все знаменитости и ждут тебя — только тебя одного? Неужели ты не взволнован?
Она ринулась к двери, таща Оо за руку, так что он был вынужден бежать за ней. Он бросил взгляд на Карайлайраба и услышал его телепатические мысли:
Ты должен довести дело до конца. Ты должен произнести речь — вероятно, о червях Робертсона. Вспомни, Оо, это и есть щекотливое положение.
Очень деликатное! — с трудом выдохнул мысли Оо, пока Мэри Лу тащила его к лифту. — Найди какой-нибудь выход! Я же ничего не знаю о червях! И ты знаешь, что я не знаю. Карайлайраба, мне это не нравится. Все развивается слишком стремительно. Если бы у меня было время подготовиться, я бы нашел записи речи Робертсона… то, что он репетировал.
Дверь лифта закрылась и, что бы там ни ответил Карайлайраба, Оо не воспринял его мысли, а лифт уже спустился вниз и невеста потащила его через расходящиеся по домам толпы пешеходов. Потом она запихнула его в низкий гравитомобиль, со смехом втащила туда же Карайлайраба, влезла сама и снова впилась в Оо долгим поцелуем.
— О, любимый, я так тебя люблю! И я так горжусь тобой, отшельник ты мой… Но ты как-то ведешь себя неправильно! Ну, разве ты совсем-совсем не волнуешься? А речь-то твоя готова? Держу пари, что это будет речь века! О, любимый! Ты наверняка скажешь что-то такое, что все будут смеяться до упада! Ты великий и непревзойденный, любимый!