Оо молчал, погруженный в мысли. Наконец, он повернулся и мрачно похлопал Карайлайраба по колену.
— Нет, Карайлайраба, — угрюмо сказал он вслух. — Мы не будем овладевать Леди. Мы не можем.
— Что? — тоже вслух испуганно спросил Карайлайраба. — Но, Оо… разве не это была наша главная цель? Разве не для этого мы стали Гарри Робертсоном и Ангусом Пендлером? Разве мы не согласились, что в продаже планеты не будет никакого вреда?
— Мне очень жаль, Карайлайраба, — мягко сказал Оо. — Я понимаю, как ты хотел свободу. Я сам хотел ее. Но мы должны бросить все это. У нас нет никакого другого выбора. Мы причинили Гарри Робертсу, Ангусу Пендлеру и Мэри Лу огромный вред. И мы должны попытаться все исправить, неважно, какую боль это причинит нам лично.
Карайлайраба был буквально убит горем. В его человеческом горле застрял комок размером с большое яблоко. Но, тем не менее, он коротко кивнул в знак согласия.
— Но как мы сделаем это?
— Вернем полтора миллиона долларов. Мы просто отдадим деньги Рэндольфу, и тот в ответ отдаст нам планету. Карайлайраба, да с нашими специфическими возможностями у нас вообще не будет никаких затруднений!
Нервы водителя гравимобиля совсем сдали, когда он затормозил у ветхого домишки в трущобах и принял банкноту, которую Оо достал из бумажника, продублированного внутри смокинга. Оо с Карайлайраба не знали названия улицы, где жил жулик, продавший им Статую Свободы, но помнили направление. Они тыкали пальцами, приговаривая «здесь направо», «а теперь налево», и все-таки прибыли к месту назначения. Когда Оо велел водителю подождать, тот что-то невнятно заворчал с таким видом, словно его вот-вот хватит апоплексический удар.
Подозревая причину недовольства водителя, Оо сказал извиняющимся тоном:
— Мы ненадолго. А если вы знаете, где живет Джон Хаггинс Рэндольф, то сможете сами выбрать маршрут. — И тут же добавил, очевидно, начиная потихоньку понимать человеческие побуждения: — Если вы подождете, то мы отслюнявим вам вдвое больше капусты, чем потребуется.
Очевидно, водитель знал, где живет Рэндольф, а, может, подействовала сила убеждения Оо. Во всяком случае, водитель согласился подождать.
Оо удовлетворенно кивнул, позвал Карайлайраба, и оба существа с Недотепы канули в тени здания, поднялись по короткой деревянной лестнице и прошли по длинному, неосвещенному подъезду. Оо хорошо помнил дорогу и открыл дверь. Они оказались в темной прихожей, наполненной острыми запахами съестного. Перед ними была вторая дверь. Оо осторожно попробовал нажать ручку, но дверь оказалась запертой.
Чтобы не шуметь, Карайлайраба использовал телепатию.
Вполне возможно, что человека, которого мы ищем, здесь нет, Оо.
Оо был разочарован, но все же протелепатировал в ответ:
Тем не менее, мы должны убедиться.
Несмотря на то, что Оо хотел использовать тело Гарри Робертсона, чтобы совершить обратный обмен Статуи Свободы на полтора миллиона долларов, они не могли войти никак иначе, чем вернувшись к своим исходным протоплазменным телам. Или просто постучать. Но Оо уже смутно подозревал, что человек, которого они ищут, не будет стремиться увидеть их вновь.
Они потеряли человеческую форму и растеклись на благоухающем пищей полу влажно мерцающими лужами. Однако, в одной псевдоподии Оо держал документ на право владения Статуей Свободы. Они просочились под дверью. Здесь было не так темно, поскольку из другой приоткрытой двери падала полоска света. Еще через секунду они бесшумно протекли в следующую комнату, лишь часть которой была освещена настольной лампой. За столом под лампой сидел со злорадным выражением лица нужный им толстячок. На столе было разложено полтора миллиона долларов. И пока оба существа смотрели на эту картинку, сальный толстячок внезапно схватил охапку бумажек, подбросил их и с блаженной улыбкой сидел под зеленым дождем.
— У-ууу-ах! — шумно выдохнул он.
Ты уловил какие-нибудь его мысли? — спросил Карайлайраба.
Теперь, вернувшись в свою настоящую форму, они могли переговариваться лишь с собой, а мысли других существ лишь с трудом читать.
У меня создалось впечатление, что голова у него наполнена злом, — добавил Карайлайраба.
Оо согласился с ним.
Я уверен, что это первый по-настоящему злой человек, с которым мы столкнулись. Но, в качестве компенсации, у него чрезвычайно развиты религиозные устремления. Религия, — пояснил он Карайлайраба, — это что-то такое, в чем нуждаются люди, когда испытывают затруднения. Карайлайраба, я теперь подозреваю, что этот человек «развел нас, как сосунков». По крайней мере, эта фраза вертится у него в голове. Я точно не знаю, что значит «развел нас, как сосунков». Но, кажется, он полагает, что получил гораздо больше, чем отдал. Поэтому, я думаю, единственным способом, каким мы сможем его убедить взять обратно Статую Свободы и вернуть нам деньги, должен состоять в том, чтобы обратиться к его религиозным чувствам.