Возможно, — с надеждой предложил Карайлайраба, — ты мог бы стать его conscience[22].
Превосходно! — с энтузиазмом воскликнул телепатически Оо.
У Оо заняло примерно двадцать минут, чтобы стать совестью жулика — то есть превратиться в копию самого жулика. Все это время толстячок был поглощен неожиданно упавшим на него состоянием. Он ни разу не взглянул за пределы круга света, пока не услышал из окружавшей его темноты осторожное покашливание.
— Проси прощения, сосунок, — хрипло сказал Оо, выдвигая свое круглое тело в круг света.
Стул жулика загремел, падая. Жулик вскочил на ноги и вытаращил глаза на жуткое явление.
— Что это, черт побери? — вполголоса вскричал он. — Кто ты?
— Твоя совесть, — заявил Оо. — Я на время покидал тебя, но теперь вернулся. За тобой уже едет тюремная повозка. Ты получишь все, что тебе причитается, а может, вообще станешь холодненьким! Ты сын черной кобылы! Ты мошенник, пузан! Ты обманщик! — Все эти слова о выражения Оо, разумеется, взял из мыслей самого жулика.
Обманщик медленно попятился и прилип к стене. Лицо его стремительно бледнело, пока не приобрело легкий голубоватый оттенок.
— Да? — тупо спросил он. — Да?
— Вопрос решен, — заявил Оо, шагнув к нему. — Ты просто грязный плевок под ногами!
— Я? — напряженным голосом пробормотал мошенник и обманщик.
— Да, ты.
— Я просто брежу, — жалобно заблеял жулик. — Это же я сам стою перед собой!..
— Я — твоя совесть, — повторил Оо. — Я твоя надежда и опора, приятель. Видишь, я никуда не деваюсь? Не исчезаю? Не рассыпаюсь в прах? Теперь понимаешь? Ладно, слизень садовый! Сегодня я добрый, вошь, поэтому даю тебе шанс исправиться. Понял?
Жулик стал медленно сползать по стене.
— Я… — задушенно выдавил он.
— Ну же, смелее, лузга подсолнечная. Включай же свою булавочную головку! Жми на все педали! — продолжал бушевать Оо, все глубже забираясь в дебри спутанных мыслей жулика. — Играй на моей стороне, иначе будешь плакать кровавыми слезами, и ждет тебя параша, а после электрический стульчак! Я правильный парень, но если и раздавлю такого слизня, то никто по тебе не заплачет. Понял? А теперь хватит болтать, садись за стол!
Жулик, уже сидя на полу с закатившимися глазами, едва слышно пробормотал:
— О чем вы вообще говорите? Я ничего не пони…
С глухим стуком его голова ударилась об пол, он перевернулся, несколько раз дернулся и замер в неловкой полиции у самой стены.
Оо сглотнул и склонился над потерявшим сознание толстячком.
— Очевидно, — удивленно сказал он, — совесть взяла над ним верх. Это же превосходно, Карайлайраба! Если я правильно оцениваю ситуацию, в противном случае этот слизняк, имея подобное преимущество перед нами, просто присвоил бы себе хабар и сделал ноги, смывшись от легавых.
Я тоже не понимаю ни слова из тобой сказанного, — пораженно протелепатировал ему Карайлайраба.
Оо захихикал в ответ совсем по-человечески.
Пять минут спустя Оо, по-прежнему копировавший жулика, вышел из дома, оставив застывшего за столом настоящего жулика, у которого в руках был зажат документ, дающий право собственности на Статую Свободы. Ни Оо, ни Карайлайраба не могли прийти ни к какому другому решению, кроме того, что обратный обмен должен быть полностью идентичным предыдущему, поскольку, по их рассуждениям, почерпнутым из прочитанных на звездолете книг, именно так и делаются дела на этой планете.
В сумке, которую нес Оо, лежали полтора миллиона долларов, а также протоплазматическая масса Карайлайраба.
Таксист лишь мельком взглянул на Оо, и челюсть у него отвисла, а в глазах появилась усталость от сложностей жизни.
— Я думал… — задушено пискнул он.
— Не бери в голову, что ты там думал, Ральф! Я покинул своего приятеля и получил в обмен новый комплект оборудования. Может, это и не тысячебаксовое оснащение, может, и шито кое-где белыми нитками, но к чему мне претендовать на первый класс? Так что шевелись, поддай газку и — полный вперед!