Она изучает меня, словно я один из рядов ее стежков. — Вы двое странно похожи. Не только в способностях.
— Ну, он натворил много дерьма. А я просто довольно дерьмовый. — Я откусываю еще один кусочек теста, политого медом. — Уверен, при других обстоятельствах мы были бы лучшими друзьями.
Ее ответное хмыканье говорит мне о том, что она согласна. И, видимо, это единственный ответ, который она хочет предложить. Ее вдруг очень отвлекли локоны, рассыпавшиеся по плечам, и, стало быть, меня тоже. Что я сказал ей о них? Ах, да. Что-то очень похожее на то, что они пружинистые.
Какая жалкая попытка изобразить безразличие. Как будто я не восхищаюсь блеском каждого колечка или тем, как они прижимаются друг к другу в переплетенных объятиях. Как будто я не могу остановить взгляд на ее шее, когда она стягивает вьющиеся волосы в беспорядочный узел, а забытые пряди, словно вихревые чернила, стекают по спине.
Как будто я могу удержаться от восхищения тем, с какой легкостью смех срывается с ее нежных губ. Как солнце согревает ее кожу, словно она создана для того, чтобы быть окутанной светом. Как радость вырывается из нее в виде хлопанья в ладоши и восхитительного бреда. Мои мысли постоянно устремляются к ней, а сердце бессмысленно падает вслед за ней.
И я боюсь, что восхищаюсь каждым ее дюймом.
— У меня есть кое-что для тебя.
Она сопровождает это признание тихим хихиканьем, которое в равной степени тревожит и опьяняет. Опираясь на предплечья, я выдаю желаемое за действительное. — Надеюсь, это кровать.
— Нет, — отвечает она слишком жизнерадостно. — Даже лучше. Надеюсь.
— Мало что может быть привлекательнее, чем спать всю ночь. — Я смотрю на ее суетливую фигуру, на ритмично покачивающиеся скрещенные ноги. — Но ты уж постарайся, милая.
Выражение огромного страдания искажает ее лицо. — Ну, теперь я нервничаю! — Она поднимает руку. — Вот и все. Я не могу дать тебе это сейчас. Оно не готово.
— Чума, что я наделал? — бормочу я. — Ну же, Дена. Дай мне на это посмотреть. Я уверен, что это… сказочно — или какое другое словечко ты любишь использовать.
Ее глаза закрываются, когда она делает глубокий вдох. Так нелепо драматично. — Ладно, ладно. — С внезапной решимостью она открывает глаза. — Я работала над кое-чем в свободное время в замке. И заметила, что тебе не в чем носить ножи. Та-а-а-ак что, — она растягивает слово, — я решила, что вполне могу помочь тебе с этим... Я ведь сделала жилет Пэй, и он сыграл решающую роль в ее воровской карьере...
— Количество слов, которые ты произносишь каждый день, просто поражает...
— …Потому что дизайн уникален для ее нужд, — заканчивает она, ничуть не обеспокоенная моим прерыванием. — Поэтому я сделала то же самое для тебя.
После того как я несколько раз кивнул в знак поддержки, она наконец достает что-то из матерчатой сумки, лежащей рядом с ней. Она показывает вещь на вытянутых руках, и я провожаю взглядом плотную ткань, сшитую из той же белой кожи, из которой была сделана моя имперская маска.
Я моргаю, недоумевая от того, что передо мной лежит прекрасный оружейный пояс, оснащенный кобурами уникального размера для каждого из моих ножей. Протянув руку, я обвожу пальцами участки кожи, ощущая каждый аккуратный стежок и натяжение прочной ткани.
Я чувствую на себе ее взгляд, медленно сажусь и осторожно беру подарок из ее рук. — Тебе... — Она замолкает, прежде чем начать снова с легкой улыбкой. — Тебе нравится? Если хочешь, я могу увеличить карманы для каждого ножа. Я не была уверена, какой длины их делать…
— Нет. — Мой голос звучит спокойно и твердо. — Нет, я хочу, чтобы все было именно так, как ты сделала. Это идеально.
— Правда? — нерешительно вздыхает она, хотя ее лицо светится. — Лучше, чем кровать?
Я смотрю на нее, позволяя себе разделить улыбку, предназначенную только для нее. — Гораздо лучше, чем кровать.
Она хлопает, и я больше не удивляюсь этому действию. Меня также не возмущает радость, которую оно вызвало. Мне просто повезло, что я стал его свидетелем.
— О, хорошо! — Она вздыхает, замирая от облегчения. Когда я не могу ничего сделать, кроме как уставиться на нее, она настойчиво машет рукой. — Ну, давай! Примерь!
Я без лишних споров соглашаюсь и быстро застегиваю пояс на себе. Он сидит низко на бедрах, обеспечивая легкий доступ к ножам, которые вскоре будут на нем.
Я качаю головой в недоумении. — Возможно, это единственная вещь, которую мне когда-либо дарили, но я уверен, что ничего лучше быть не может.
— Звучит как вызов, — замечает она с типичной улыбкой. — Следующий подарок должен быть еще более впечатляющим.
С ничего не выражающим взглядом я заявляю свое опровержение. — О, больше подарков не будет.
То, что она так хмурится, расстроило бы меня, если бы не такая нелепая причина. — А почему бы и нет?
Я наклоняюсь к ней, наблюдая, как расширяются ее глаза от моей внезапной близости. — Потому что я знаю, как ты расстроишься, когда ничто не сможет сравниться с этим.
Она накручивает выбившийся локон на палец — я часто замечаю, что она делает это по рассеянности. — Это мы еще посмотрим.
— Дена, — говорю я мягко, хотя это заставляет ее резко вскинуть голову. — Спасибо.
Ее улыбка печальна. — Мне жаль, что я первая, кто делает тебе подарок.
— А мне нет. — Слова быстро срываются с моих губ. — Я бы ждал еще девятнадцать лет, если бы это означало, что ты будешь первым хорошим воспоминанием, подаренным мне.
Карие глаза блуждают по моим. — Но ты заслуживаешь больше, чем одно хорошее воспоминание.
— Тогда хорошо, что я планирую держать тебя рядом.
Она улыбается мне, и кажется, что темный переулок вокруг нас становится светлее. — Мне бы этого очень хотелось, Мак.
Слова едва успевают слететь с ее губ, как их заглушает зевок. Я вздергиваю бровь. — Устала?
— Вымоталась, — говорит она, зевая. — Идти сюда из замка — та еще тренировка.
Я усмехаюсь. — Да, напомни мне добавить тренировки на выносливость в наши боевые занятия.
Она стонет и смотрит на меня умоляющим взглядом. — И что же это будет?