Я пожимаю плечами и откидываюсь на руки. — Не знаю. Заставлю тебя несколько раз пробежаться по улице. Может быть, увернуться от пары детей. — Улыбка подрагивает в уголках моего рта. — Это вымотает тебя достаточно, чтобы уменьшить количество слов за вечер.
Она защитно скрещивает руки, и ее тон становится еще более резким. — Ну, может, мне и моему количеству слов стоит уйти в другое место, если нас не ценят?
— О, милая, я это более чем ценю. Осмелюсь сказать, что я даже восхищаюсь.
Она сглатывает, выглядя смущенной. — И поэтому ты почти не смотришь на меня, когда я говорю?
Я качаю головой, окончательно выбитый из колеи. — Дена, если бы я смотрел на тебя, когда ты говоришь, я не могу гарантировать, что обратил бы внимание на то, что ты говоришь.
— О. — Наступает долгая пауза, пока она обдумывает сказанное. — Понятно.
Даже в сгущающихся тенях я могу разглядеть ее взволнованное лицо. Она прочищает горло несколько раз подряд, прежде чем медленно опуститься спиной на грубый ковер под нами. Набросав на себя все одеяла и лоскутки ткани, она зарывается в кокон из тряпок.
Из-под кургана высовывается рука, похлопывая по месту рядом с ней. — Ложись, — настаивает она. — Вот, я даже поделюсь своими одеялами.
Я напрягаюсь. — Кажется, под ковром что-то шевельнулось.
— О, здесь так жарко! — напевает Адена, не обращая внимания на мое беспокойство.
— Да, оставайся там, чтобы все, что ползает вокруг, зарылось туда вместе с тобой.
Прежде чем я успеваю убежать, она тащит меня за оружейный пояс. Через мгновение я лежу рядом с ней, не понимая, как оказался в таком неприятном положении.
— Видишь, все не так уж и плохо! — я слышу улыбку в ее голосе и не пытаюсь ответить ей тем же.
— Конечно, если тебе нравится беспокойный сон.
Ее тело придвигается ближе к моему, прижимаясь голым плечом к моему тонкому одеянию. Ее тепло основательно согревает меня, даже успевая распространиться по щекам. Она кажется неожиданно хрупкой рядом со мной, и трудно побороть желание обнять ее, чтобы защитить.
— Я считаю звезды, — тихо говорит она. — Чтобы уснуть.
Я наклоняю голову к ней, наблюдая за ее силуэтом, устремленным в небо. С ее мягких губ срывается благоговение. — Я всегда удивлялась, как что-то может сиять так ярко, даже будучи поглощенным тьмой.
Мой взгляд пробегает по затененному контуру ее лица. — Я и сам пытался понять это.
— Надеюсь, они знают, как ими восхищаются там, наверху, — бормочет она. — Я ведь каждый вечер пересчитываю их перед сном.
Я качаю головой при виде того, как она восхищается чем-то гораздо более тусклым, чем она.
— Уверен, что даже звезды завидуют тебе.
Она поворачивает голову в мою сторону, отрывая взгляд от неба и устремляя его на меня. — Что?
— Тебе завидуют даже звезды, — мягко повторяю я, наклоняясь к ней. — Потому что однажды — далеко не сейчас — ты будешь рядом с ними, затмевая каждую из них.
Не знаю, что в ней такого, что я вдруг извергаю прозу, как поэт, но если я чему-то и научился у нее, так это тому, что больше не нужно скрывать свои чувства. Даже если это означает признаться в том, в чем, скорее всего, не стоит.
Я чувствую ее учащенное дыхание, практически слышу, как бегут ее мысли. Каждый дюйм ее тела напряжен, и когда я касаюсь ее костяшками пальцев, у нее перехватывает дыхание. После нескольких шатких вдохов она шепчет: — А ты будешь рядом со мной там, наверху?
— Если мне повезет.
— Обещай мне, — строго шепчет она. — Я не хочу быть одна.
Я киваю, уткнувшись лицом в ее волосы. — Обещаю, Дена.
Глава 16. Адена
— У меня есть для тебя следующий подарок.
Плюхнувшись на его кровать, я сжимаю сюрприз за спиной и смотрю, как он направляется ко мне. Пепел прилип к его ладоням, а по рукам течет кровь. Мой взгляд пробегает по прядям черных волос, падающих ему на лицо, по рубашке, плотно прилегающей к телу. Я сглатываю при виде него, но свожу свое волнение к минимуму.
Его длинные ноги достигают меня в считанные мгновения. — Я думал, мы решили больше не дарить подарков. Для твоего же спокойствия.
— Это ты так решил. — Я пожимаю плечами. — Я решила попытаться превзойти предыдущий.
— Ты должна знать, что я вполне обоснованно напуган.
— Ничего страшного, клянусь! — Я жестом указываю на пустой матрас рядом с собой. — Ладно, присаживайся.
Кровать стонет, когда он медленно опускается на нее. — А теперь, — медленно настаиваю я, — закрой глаза.
Он вздыхает, прежде чем повиноваться. — Да, я очень напуган.
Не обращая на него внимания, я поднимаю подарок между нами, демонстрируя его на вытянутых руках. — Хорошо, открывай!
Он смотрит на меня сквозь ресницы, убеждаясь, что это безопасно, прежде чем полностью открыть их. Но как только он это делает, его челюсть отпадает, слегка приоткрываясь в благоговении.
— Он отличается от жилета, который я сшила Пэй, — поспешно говорю я. — Для начала, он черный, а не зеленый. Я подумала, что это больше твой цвет. — Осторожно взяв жилет в руки, я показываю на карманы. — И у тебя они обшиты остатками кожи, так что ты можешь засунуть туда несколько ножей и не бояться, что тебя зарежут!
Он качает головой, проводя испачканными пеплом пальцами по каждому шву. — Как тебе это удается?
— Ну, мама проследила, чтобы я могла вышивать прямую линию с закрытыми глазами, а карманы потребовали некоторой практики, но…
— Нет, — мягко перебивает он, смеясь так же мягко. — Ты. Как один человек может быть таким хорошим?
Уголок моего рта растягивается в робкую улыбку. — Это не так уж сложно, если тренироваться всю жизнь.
Он смотрит на меня так, как это часто с ним бывает. Как будто он видит меня впервые, открывая для себя что-то совершенно незнакомое. Именно этот взгляд заставляет меня чувствовать, что я — единственное, что когда-либо привлекало его внимание.
Слишком быстро его взгляд падает. Его пальцы танцуют по ткани и замирают под одним из карманов. — Что это?
Я смущенно улыбаюсь. — О, я оставила тебе сообщение.
Его глаза переходят на мои, а затем скользят по вышитой фиолетовой нити. Я никогда не отличалась хорошим почерком, но, по крайней мере, скоропись достаточно четкая, чтобы ее можно было прочитать.