При мысли о том, что такова судьба Пэйдин, у меня внутри все переворачивается.
— Нет. Нет, я определенно Элита. Не то чтобы это мне здесь как-то помогло. — Я смотрю на камни, окружающие камеры, и чувствую, как Немой подавляет мои силы, чтобы я не могла просто пройти сквозь эти решетки.
Что-то в его лице кажется неожиданно серьезным. — Интересно, что они собираются с тобой сделать.
— Ну... — я поднимаю руки, чтобы он видел, — не так уж много худшего они могут сделать.
— Да, — говорит он хрипловато. — Я слышал, что такое случается.
— Тогда извини, что не даю тебе спать, — говорю я полусерьезно. Он хихикает, заставляя меня улыбнуться. — Ита-а-а-ак, — затягиваю я слово, — что ты сделал, чтобы оказаться здесь, а?
Я чувствую, как он наблюдает за мной. — То, что позволило мне оказаться в этом подземелье. В отличие от тебя.
— Люди могут меняться, — тихо говорю я.
— Не я.
— Не знаю, как насчет этого, — бодро говорю я. — Помочь незнакомцу — это, наверное, первый шаг к самосовершенствованию.
Не знаю почему, но мне кажется, что он улыбается. — Как тебя зовут, ребенок?
— Меня зовут Адена. Но мои друзья — ну, подруга — зовут меня А. — Он хмыкает в ответ. — А тебя как зовут?
Его тон почти обвиняющий. — Почему ты хочешь знать?
Я пожимаю плечами. — Может быть, я пытаюсь завести еще одного друга. — Не совсем понимаю, почему он смеется над этим. — Ты не захочешь со мной дружить, малыш. Все они в конце концов умирают.
— Что ж, похоже, тебе нужен новый друг.
Еще одна грубая усмешка. — Ты верно подметила, ребенок. Отлично. Я Эл.
— Эл? — повторяю я. — Это сокращение от чего-то?
— Не знаю, если бы это было так. — Он кашляет, почти задыхаясь. — Я никогда не разговаривал с родителями. Сколько себя помню, всегда был сам по себе.
— Хм... — Я надолго замолкаю, ненадолго задумываясь о том, что никогда не знал своего отца. Мое молчание, похоже, не дает ему покоя, и он начинает говорить.
— Да, и у меня нет друзей, которые могли бы дать мне прозвище.
— Ну... — я усмехаюсь в его сторону, — теперь у тебя есть, Э.
— Э? — спрашивает он. — Разве это не твое прозвище, ребенок?
— От Пэй — да. Ты, похоже, остановился на «ребенке».
Он смеется, и этот звук заставляет меня улыбнуться. — Ты особенный, ты знаешь это, ребенок?
Я бросаю остаток буханки в его сторону и смотрю, как его рука нерешительно берет ее. — Спасибо, Э. Я...
Тяжелые шаги гулко отдаются от стен подземелья, заглушая мои слова.
Дверь моей камеры распахивается, и меня внезапно поглощает толпа имперцев. Двое из них отрывают меня от земли, не обращая внимания на мои сломанные пальцы. Я вскрикиваю, пытаясь укрыться от них руками и...
Теперь я чем-то давлюсь.
Они заткнули мне рот чем-то вроде ваты. Мои протесты заглушаются, когда они выволакивают меня из камеры в коридор. Я в бешенстве, глаза расширены, когда они встречаются с глазами Эла через решетку рядом со мной. Теперь я могу разглядеть его лицо, испещренное морщинами и покрытое беспокойством. Он качает головой, съежившись в своем углу.
Все его друзья в итоге погибли. И я начинаю думать, что я не исключение.
Он отворачивается от очередного обреченного друга, и мои веки начинают трепетать.
А потом...
А потом — ничего.
Чернота и ослепляющая боль — это все, что я знаю.
Глава 20. Макото
Парад тел выстраивается вдоль дорожки к Чаше.
Солнце падает на мою склоненную голову, обливая меня потом. Я оглядываюсь по сторонам, осматривая сотни ильинцев, бредущих со всех сторон. Кажется, что все трущобы пришли посмотреть на исход этого последнего Испытания.
Я чувствую давление каждой силы, утяжеляющее мои шаги. Следуя течению, я сливаюсь с окружающими нас телами и продолжаю путь к надвигающейся арене.
При других обстоятельствах я бы шел не более часа. Но с этой толпой и ее отвратительной способностью идти как можно медленнее, это занимает гораздо больше времени.
Когда мы направляемся к одному из многочисленных туннелей, ведущих в Чашу, солнце находится в самой палящей точке неба. Арена покрыта бетоном, выглядит холодной и непривлекательной. Разговоры и шаги эхом отражаются от свода туннеля, по которому мы проходим, прежде чем нас выплевывает на кольцо тротуара, возвышающееся над дном Ямы.
Ряды сидений возносятся к небу, заполненные тысячами ликующих Элитных. Сам размер этого места пугает, не говоря уже о том, что происходит внизу, в Яме. Гигантский лабиринт из угрожающих живых изгородей простирается по песку, окружая большое отверстие в центре всего этого.
Я стою и таращусь на арену, а мимо меня проносятся люди в поисках места. Только тогда я вспоминаю, что мне нужно найти свое собственное место, и начинаю продвигаться дальше по дорожке.
— Ты не только должен быть первым участником, который достигнет середины…
Источник этого рокочущего голоса доносится из большого стеклянного ящика дальше по тропинке.
Король.
Я сглатываю, чувствуя, как многолетний страх подкатывает к моему сжимающемуся горлу. Я всегда думал, что день, когда я увижу короля, станет для меня последним. Но для этого еще есть время.
— ...ты также должен убить того, кто ждет тебя там, — заканчивает он, не сводя глаз с арены, хотя иррационально я опасаюсь, что они найдут мои. Но его слова пугают меня меньше всего. Меня не удивляет его готовность пожертвовать преступником из своих подземелий, чтобы устроить хорошее шоу. Все, что угодно, лишь бы поднять ставки для своих участников.
Остальная часть его речи затихает, когда я сосредотачиваюсь на поиске единственного человека, ради которого я здесь. Сотни сил бурлят в моей крови, и мне приходится с трудом подавлять их, чтобы найти ее. У меня не было особой практики в обращении с той самой способностью, которой я обладаю, ведь всю жизнь мне приходилось ее скрывать. Поэтому я нацеливаюсь на первого попавшегося слабого Фазера.
Моя концентрация разрушается, когда начинается Испытание, сопровождаемое криками и топотом ног по полу. Я наблюдаю, как участники мчатся сквозь густую листву к центральному кольцу.